Битва на Липице - Михаил Елисеев Страница 23

Но Всеволод Большое Гнездо был упрям и решил облагодетельствовать сына за счет рязанских соседей. Отстранив в Рязани от власти местную княжескую династию, Всеволод посадил в городе Ярослава. Но и здесь не задалось. Рязанцы стали плести козни против силой навязанного нового князя, а затем и вовсе выступили против него с оружием в руках. Как следствие, Ярослав вернулся во Владимир-Суздальский, а Рязань была сожжена дотла. Произошло это в 1208 году. Видя, что наделить сыновей уделами за границами Суздальской земли не получается, Всеволод скрепя сердце решил разделить между ними княжество.

Еще в 1207 году великий князь выделил своему старшему сыну Константину город Ростов «и придал к Ростову 5 иных городов» (Лаврентьевская летопись, с. 370). Как показали дальнейшие события, это оказалось серьезной ошибкой. Дело в том, что местное ростовское боярство, которое Всеволод усмирил в начале своего правления, никогда не оставляло надежды на реванш. Ростовская знать вполне обоснованно считала, что их город старше стольного Владимира, поэтому косо поглядывала в сторону новой столицы Суздальской земли. Перенести центр власти из Владимира в Ростов было мечтой ростовской элиты. И когда в городе оказался Константин, местные бояре и церковные иерархи стали исподволь обрабатывать молодого человека, щедро обогащая его своими ценностями. Константин легко поддался этому внушению, хотя нельзя исключать и того, что его взгляд на ситуацию и раньше полностью совпадал с позицией ростовцев. Просто теперь мысли Константина получили реальное подтверждение.

Но, согласившись с мнением ростовской элиты, Константин неминуемо вступал в конфликт с отцом. Всеволод Юрьевич искренне ненавидел ростовское боярство, которое неизменно поддерживало его противников в борьбе за власть, развернувшуюся после убийства Андрея Боголюбского. Одержав победу, Всеволод жестоко покарал ростовскую аристократию, казнив наиболее видных ее представителей. В городе это запомнили, но поделать ничего не могли, поскольку противостоять новому великому князю в открытой борьбе было уже невозможно. Поэтому только и осталось ростовским боярам копить злость на победителя да вспоминать старые славные времена. И ждать удобного случая, когда можно будет все вернуть назад. Как показалось отцам города, с приездом молодого княжича такой удачный момент наступил.

* * *

Гром грянул в 1211 году, когда великий князь почувствовал себя худо и решил сделать необходимые распоряжения на случай смерти. Всеволод отправил в Ростов гонца, который объявил Константину, что отец велит прибыть в стольный Владимир. Великий князь хотел, чтобы его наследник постепенно перекладывал на свои плечи бремя власти и чтобы поданные начали привыкать к новому правителю. Здесь явно просматривается желание Всеволода Юрьевича сделать так, чтобы бразды правления перешли к его старшему сыну без смуты и крови. В этом случае Ростов как второй город княжества доставался Георгию. Но того, что случилось дальше, не мог предвидеть никто.

Константин отказался ехать к отцу в столицу и, по свидетельству летописца, уведомил великого князя, что «хотя взяти Володимерь к Ростову» (Московский летописный свод конца XV века, т. 25, с. 108). Вот так, ни больше ни меньше. Мало того, Константин проигнорировал и второй вызов к родителю: «не иде к отцю своему, но хотяше Володимиря к Ростову» (Московский летописный свод конца XV века, т. 25, с. 108). Если называть вещи своими именами, то Константин обнаглел. В то время на Руси отцы-правители еще не карали жестоко сыновей за ослушание, это в Византии можно было лишиться головы за подобную дерзость. Или до конца своих дней оказаться за решеткой. Были варианты у базилевсов. Но в Русской земле до этого еще не доросли. Вполне возможно, Константин посчитал, что статус наследника поможет ему избежать неприятностей. Если так, то он просчитался.

Не будем упрощать ситуацию, а посмотрим, какие были у наследника резоны так поступить. Да, бубнили ростовские церковные иерархи о славе и древности Ростова Великого. Да, могли местные бояре сподвигнуть Константина на неповиновение Всеволоду. Но не это было главное. Беда была в том, что Константин оказался достойным учеником своего отца. Княжич накрепко усвоил уроки Всеволода о том, насколько пагубно бывает дробление единого княжества на уделы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Константин сделал закономерный вывод: если сохранить под одной властью стольный Владимир и Ростов, то основное ядро великокняжеских земель удастся сохранить. Именно на эти два города опиралась военная мощь Суздальской земли. И даже если против него объединятся все братья, то Константин, располагая ресурсами Владимира и Ростова, сможет подавить их выступление. Но это одна сторона дела, сугубо государственная.

У медали была и оборотная сторона, которая касалась личных интересов ростовского князя. Дело в том, что Константин думал не только о пользе для Суздальской земли, но и о благополучии для себя и своих потомков. Он просто хотел оставить Ростов за своими сыновьями и превратить его в родовой удел Константиновичей. И это не выдумка, данный факт четко зафиксирован в «Летописце Переславля Суздальского»: «хоте в Ростове посадити сына своего Василька, а сам хоче сести в Володимери, а Гюрге рече: „Ты сяди в Суждали“» (т. 41, с. 130). Основания, чтобы так поступить, были у ростовского князя достаточно вескими. Потому что на данный момент ситуация складывалась таким образом: если Константин уходит из Ростова и становится великим князем, то Ростов отходит Георгию. В случае смерти Константина его брат становится великим князем владимирским, сохраняя при этом за собой и ростовский стол. Когда же Георгий отойдет в мир иной, то в стольном Владимире будет княжить следующий Всеволодович, а за сыновьями Георгия Ростов так и останется. Мощь Суздальской земли при таком раскладе значительно усилится, и все будет сделано по совести и справедливости. За одним исключением – дети Константина останутся без богатого удела.

Поэтому можно говорить о том, что, когда Константин потребовал себе Владимир и Ростов, то у него смешались в кучу интересы государственные и личные. Он вполне обоснованно считал, что под рукой великого князя должно быть достаточно сил, чтобы поддерживать порядок в Суздальской земле. Но при этом хотел и сам отхватить кусок пирога от наследия Всеволода Большое Гнездо. И как сын по отношению к отцу вел себя очень дерзко. В Московском летописном своде XV века, из которого мы узнаем о конфликте между Всеволодом и его наследником, есть информация о том, что после того, как Константин отклонил оба приглашения отца в стольный Владимир, в Ростове произошел большой пожар.

В Лаврентьевской летописи сообщается, что это бедствие случилось 15 мая, и в это время Константин находился в столице: «Константин же христолюбивый благоверный князь, сын Всеволода, был тогда во Владимире у отца» (с. 373). И уезжает он в Ростов только после того, как узнает о случившейся беде: «скоро приехал в Ростов». Ни о каком недопонимании между отцом и сыном пока речи нет. На мой взгляд, скорее всего, этот пожар, случился до того, как Всеволод объявил свою волю. В противном случае получается, что кто-то из двух летописцев слукавил. А так все становится логичным и объяснимым.

Свою версию развития событий приводит и В. Н. Татищев: «Константин тогда весьма болен был и, не могши сам к отцу ехать, послал к нему с прошением, чтоб не имел на него гнева за то, что он по крайней своей невозможности не может к нему приехать. И написал к нему о том весьма покорное прошение такими словами: „Отец предрагоценный и любезный, я покорно благодарствую, чем меня изволишь наделять, и прошу не возомнить на меня, чтоб я якобы тем вашим определением был недоволен. Только прошу не возбранить мне, сыну твоему, слово донести. Поскольку ты возлюбил меня, как старшего твоего сына, и хочешь меня на место свое старейшиною учинить, я пребуду по воле твоей. Но прошу, если честность твоя изволит, дать мне Ростов, как старейший град и престол во всей Белой Руси, и к тому Владимир. Или повелишь мне быть во Владимире, а Ростов ко Владимиру. И если тебе не противно, то прошу не презреть моления моего, я же, как скоро возможно, сам к вам поклон отдать буду“» (с. 641).