Первое противостояние России и Европы: Ливонская война Ивана Грозного - Александр Филюшкин Страница 22

На примере битвы под Невелем видно, как в то время пропаганда могла исказить реальные масштабы событий. В августе 1562 года округу пограничного города Невеля начали грабить литовские отряды. Преследовать их был послан князь Андрей Михайлович Курбский. Крупных сражений не случилось: «Того же лета, августа, приходили литовские люди под Невель, городок великого князя, и волости воевали и пошли прочь, и ходил за ними князь Андрей Курбской и с иными воеводами, и с обеих сторон были стычки, и языков наши взяли у них». Судя по всему, Курбский не догнал противника. Позже Иван Грозный будет упрекать его в том, что он не сумел разбить литовцев.

В 1563 году русской армией был взят Полоцк, что продемонстрировало полную неспособность Великого княжества Литовского оборонять страну. На этом фоне Варшавский сейм в ноябре 1563 года объявил, что, оказывается, год назад под Невелем была одержана чудесная и грандиозная победа. В 1568 году в итальянском городе Болонья появилось печатное сочинение поляка Яна Семишловского, в котором эпически описывалось сражение с московитами. Оно сравнивалось с противостоянием греков и троянцев. Как в поэмах Гомера, в их борьбу вмешиваются боги, а каждую армию представляют легендарные герои. Число убитых русских достигает гигантских величин, а потери литовцев ничтожны.

Хронист Мацей Стрыйковский рассказал, что полуторатысячный отряд поляков Станислава Лесновольского и Флориана Зебржидовского, в который также входили 200 литовских жолнеров, казаки и дворовые люди полоцкого воеводы Довойны, сдержал натиск 45-тысячного русского отряда. Московитов пало 3 тысячи, «а наших только 15 незнатных людей погибло», говорил хронист.

Описание Невельской победы в «Хронике» Мартина Бельского (1597) заслуживает того, чтобы привести его целиком (перевод Николая Устрялова): «В 1563 году осенью на сейме Варшавском получено из Литвы радостное известие о поражении нашими 40 000 россиян под московским замком Нев[е]лем. Коронный гетман Флориан Зебржидовский, сам будучи болен, отрядил из Озерищ Черского каштеляна Станислава Лесневельского с 1500 польских воинов и с десятью полевыми орудиями к Невелю, близ которого расположилось сорокатысячное войско неприятелей. Лесневельский, узнав достоверно о силе их, приказал ночью развести во многих местах огни, чтобы отряд его казался многочисленнее, и стал на выгодном месте, имея с двух сторон воду; рано утром устроил свое войско, расставил орудия в скрытых местах и ждал нападения. Вскоре показались москали: их было так много, что наши не могли окинуть их взором. Русские же, видя горсть поляков, дивились их смелости, и московский гетман Крупский (Курбский. — А. Ф.) говорил, что одними нагайками загонит их в Москву. Наконец, сразились. Битва продолжалась с утра до вечера. Сначала москали, имея превосходные силы, одолевали, но наши устояли на поле сражения и перебили их весьма много: пало по крайней мере семь или восемь тысяч, кроме утонувших и побитых во время преследования. Так Господь Бог даровал нам свою удивительную победу, к великому удивлению москалей. Товарищ Крупского, приписывая ему всю неудачу, упрекал его в проигранной битве. Он же, указав на наше войско, отвечал на упреки: „Они еще здесь: попробуй, не удастся ли тебе лучше, чем мне. Я же не хочу измерять своих сил вторично: ибо знаю поляков“».

Перед нами явно тенденциозное изложение, задача которого — показать причины духовного перерождения князя Курбского. Он не смог победить поляков, убедился в их превосходстве и решил перейти на их сторону. Изображая в гиперболизированном, сказочном духе победу польского и литовского оружия над москалями, которые мрут тысячами под напором панов-героев, известие о битве под Невелем должно было завуалировать потерю Полоцка.