Загадка Ленина. Из воспоминаний редактора - София Таубе-Аничкова Страница 22

По возвращении с дачи, узнав, что прежний комиссар печати в Петрограде, я решила посредством него добиться необходимого мне для романа интервью с Зиновьевым. Воспользовавшись разрешением от времени до времени справляться относительно бумаги, я позвонила в «Асторию» и просила назначить день, когда могла бы приехать. Свидание было назначено в Доме Совета ^[54] вечером того же дня.

— Ну что, убедились в том, что я был прав, что мы несокрушимы? — встретил меня комиссар. — Достаточно было мне явиться на фронт, как все было кончено для белых. Зарвались и получили должное.

Памятуя свою миссию, я сдержалась и ответила:

— Слишком не равны силы; у вас в руках целая Россия, а у них — кроме любви к ней — ничего.

Но я приехала к вам не затем, чтобы разговаривать об этом. Меня больше интересует, можно ли уже приступать к выпуску «Новых искр», и потом, у меня еще к вам и другая просьба. Я уже говорила с Лениным, с Лилиной и с вами о «Коммуне будущего», теперь мне необходимо было бы услышать еще мнение об этом товарища Зиновьева. Он — глава Коминтерна, и вы понимаете, как важно мне для романа знать его взгляды на это. Устройте мне свидание с ним.

— Относительно «Новых искр» положение остается без перемен, так как в бумаге у нас все еще нехватка, а добиться свидания с Зиновьевым не так-то просто, как вы думаете.

— Но я добилась его даже с Лениным.

— С Лениным это было легче, — улыбаясь сказал комиссар.

— Но если вы захотите… Употребите все ваше влияние… Если вы считаете меня способной на какое-нибудь террористическое выступление, пусть меня обыщут перед этим, — добавила я, вспомнив преддверие встречи в Кремле.

— Способной на это я вас, конечно, считаю, может быть, даже больше, чем кого-нибудь другого, — ответил комиссар, — но не в данном случае. Уж очень глупо было бы это. Смерть Зиновьева не изменила бы ничего, как не изменило убийство таких незаменимых членов партии, как Володарский и Урицкий. Я не могу устроить вам этого свидания просто потому, что недостаточно влиятелен в партии. Меня ценят за прежние заслуги, за агитаторский талант, но в вопросах настоящего мы во многом расходимся. Кроме того, меня считают способным поддаваться посторонним влияниям.

— И действовать сообразно с ними?.. Но ведь это измена, а вы говорили…

— И теперь повторю, — перебил комиссар, — что мы никогда не совершаем ничего идущего вразрез с директивами партии, но во взглядах на эти директивы иногда расходимся. Лично относительно меня это приписывают посторонним влияниям.

— А если бы вы стали действовать согласно этим «влияниям» и, чтобы избегнуть партийной кары, бежали бы за границу?

— Ну, в таком случае не помогла бы никакая «заграница». На свете не нашлось бы щелки, где я мог бы укрыться от расправы за измену, — как мне показалось, с горечью ответил комиссар.

— Но неужели вы так и не поможете мне добиться интервью с Зиновьевым? — вернулась я к своей просьбе.

— Постарайтесь сделать это сами. Ваше желание создавать что-нибудь и при новом строе, знание того, что вы не состоите в какой-либо враждебной нам организации, и искренность, с которой вы порицаете некоторые наши действия, может быть, помогут вам и в этом случае. Вы ведь тоже, хотя и в миниатюре, флибустьер, — улыбаясь закончил комиссар.

— Благодарю вас за лестное мнение, но едва ли заслуживаю его, если не могу добиться от вас такого пустяка, как свидание с Зиновьевым.

— Лилина могла бы вам устроить это.

— Тогда напишите ей, пояснив в письме, что цель моего желания исключительно профессиональная и что я готова подвергнуться каким угодно обыскам перед этим свиданием.

После некоторого колебания письмо было вручено мне, и через несколько дней я входила с ним в кабинет комиссара «Соцобеза».

Принята я была на этот раз довольно сухо.

— Вы просили меня во время наступления этой белой банды включить ваш телефон, но я не могла этого сделать, — сказала Лилина, — этим распоряжался комендант, в действия которого мы не вмешивались.

— Товарищ Ческис включил мой телефон тогда по просьбе рабочих.

Лилина посмотрела на меня с удивлением и даже с некоторым уважением.

— Что же вы читаете теперь там литературные доклады?

— Пока устроила только несколько литературных вечеров современной поэзии.

Когда Лилина закончила чтение письма комиссара, я, опасаясь получить отказ, поторопилась воздействовать на нее.

— Ведь такие фантастические романы, каким является мой «Коммуна — Земной мир», имеют обычно громадный тираж, переводятся на все языки, а если будут знать, что он построен согласно взглядам творцов коммунизма, ему обеспечена мировая известность. Товарищ Ленин и комиссар печати его очень одобряют.

Расчет мой оказался верным: падким на агитацию товарищам должна была показаться заманчивой мысль агитировать устами «классового врага», сделать рекламу коммунизму в форме более приемлемой, чем сухие агитационные листовки.

— Хорошо, я поговорю с ним. Позвоните мне завтра до десяти.

На другой день я получила разрешение явиться в Дом Совета в семь часов вечера.