Карающий меч адмирала Колчака - Николай Кирмель Страница 22

Профессионал возглавлял и Алтайское губернское управление государственной охраны (с центром в Барнауле). Подполковник Н.И. Игнатов, 1876 г. рождения, будучи призван в армию вольноопределяющимся, окончил Виленское пехотное юнкерское училище, в жандармы перешел из армейской пехоты в 1908 г. Накануне Февральской революции служил в чине ротмистра в жандармско-полицейском управлении железной дороги. В ходе революции вернулся в пехоту капитаном, а при Временном Сибирском правительстве поступил на железную дорогу. Его назначению (одним из первых) в марте 1919 г. на ответственный пост начальника Алтайского губернского управления госохраны (приказом по Департаменту милиции № 197 от 14 апреля 1919 г.) способствовала отличная аттестация одного из «столпов» ведомства, генерал-майора С.А. Романова, который знал его лично до революции. В дальнейшем он был произведен в подполковники.

Зато Семипалатинское областное управление госохраны временно возглавлял бывший учитель словесности Семипалатинской мужской гимназии И.П. Ильинский, а Амурское, как мы уже видели, — коллежский асессор В.П. Яниос.

Как видим, не только управляющий Особым отделом, но и 8 из 11 начальников региональных управлений госохраны, о которых найдены биографические сведения, были жандармскими офицерами с большим опытом службы в чинах от ротмистра до генерал-майора.

Начальниками отделений Особого отдела госохраны также были, как правило, жандармские офицеры, среди них — полковники Л.С. Ивлев (IV отделение) и В.Л. Кастрицын.

Однако уже на должностях помощников начальников губернских управлений, начальников уездных управлений и на нижестоящих должностях, как явствует из приказов по МВД, находились по большей части люди случайные, от гражданских чиновников в ранге коллежского асессора до обычных армейских подпоручиков. Хотя и среди них попадались профессионалы. Так, выходцами из жандармского корпуса были начальник Хабаровского уездного управления штабс-ротмистр К. Анненков, помощник начальника Приморского областного управления ротмистр А. Беккер, начальник Петропавловского уездного управления ротмистр А. Журавский, помощник начальника Алтайского губернского управления В. Новиков, помощник начальника Тобольского губернского управления ротмистр Н. Ордин. Иногда за нехваткой жандармов подобные должности занимали выходцы из полиции — помощник начальника Томского губернского управления госохраны, бывший пристав Л. Александров, начальник Павлодарского уездного управления, бывший исправник С. Архангельский, начальник Семипалатинской городской милиции, бывший полицмейстер Б. Висман, чиновник для особых поручений Приморского областного управления госохраны, бывший начальник Харбинского сыскного отделения полиции В. Гладышев, секретарь Нижнеудинского уездного управления госохраны, бывший исправник А. Грессеров, помощник начальника Алтайского губернского управления, бывший пристав К. Жиляков, начальник Минусинского уездного управления, бывший пристав К. Зудин, секретарь Алтайского уездного управления, бывший пристав Е. Зыбин, начальник Енисейского уездного управления, бывший пристав Н. Литвинцев, начальник Новониколаевского уездного управления, бывший помощник исправника В. Мединцев, помощник начальника Иркутского губернского управления, бывший помощник исправника И. Остроух, помощник начальника Енисейского управления, бывший пристав А. Френкель, начальник Ачинского уездного управления, бывший исправник В. Цявловский.

Иногда назначения оказывались неудачными. Так, назначенный начальником уездного управления госохраны в Николаевске-на-Амуре (в сферу деятельности которого входила также Сахалинская область) коллежский советник Лех (в прошлом — управляющий Камчатским уездом) был снят по ходатайству управляющего Сахалинской областью за «незнание дела, бездеятельность, неумеренное употребление спиртных напитков» и переведен с понижением помощником начальника уездного управления в Петропавловск-Камчатский.

Хуже всего обстояло с кадрами в отдаленных глухих углах Сибири. Так, управляющий Якутской областью Соловьев докладывал в июле 1919 г. в Департамент милиции, что приступить к формированию государственной охраны в области «не представляется возможным» за полным отсутствием «соответствующего контингента кандидатов», и просил прислать из центра опытные кадры.

При этом штаты госохраны, как и военной контрразведки, резко «разбухли» сравнительно с дореволюционными (что объяснялось, конечно, и обстановкой Гражданской войны). Историк Н.В. Греков подсчитал, что до революции при Акмолинском областном жандармском управлении числилось всего 14 агентов-филеров, а в соответствующем управлении госохраны — целых 57, работой которых руководили 10 офицеров в штате управления. При этом отдельные начальники управлений на местах считали и эти штаты недостаточными для эффективной работы. Так, в отношении начальнику Иркутского губернского управления Н.А. Смирнову от 30 мая 1919 г. врио управляющего особым отделом Н.В. Львов достаточно раздраженно сообщает, что запрашиваемые им штаты управления и ставки для них чрезмерно завышены, в частности, штатами не предусмотрены унтер-офицеры в составе управлений, и «возбуждение по этому предмету вопроса является совершенно излишним», рекомендуя в случае нужды принимать на службу сверхштатно «вольнонаемных лиц».

Вместе с тем тот же Н.А. Смирнов отмечал в своих донесениях необходимость тщательной проверки и отбора лиц, поступающих на службу в госохрану, контрразведку и милицию, сообщая своему начальству, что в иркутский ОМОН «попали офицеры не из лучших и… бывшие красноармейцы», и прося полномочий для личного контроля за комплектованием кадров всех правоохранительных структур губернии. В ответ ему было предложено: о лицах, на которых есть «неблагоприятные сведения», всякий раз сообщать лично управляющему губернией, которому тот же ОМОН непосредственно подчинен.

Негативно отразился на кадровом потенциале госохраны недостаток финансовых средств. Так, в докладе исполняющего должность управляющего Особым отделом от 11 марта 1919 г. указывалось, что низкое жалованье, установленное чинам государственной охраны, побуждает профессионалов высокого класса предпочитать ей службу в военной контрразведке. Между тем, отмечал автор доклада, «именно теперь представляется настоятельная необходимость в контингенте офицеров предпочтительно тех, кои по старой деятельности знакомы с охранной службой». На трудности комплектования штатов по причине низкой оплаты трудной и опасной службы сетовали управляющие губерниями и начальники управлений государственной охраны на местах в своих докладах. Характерен раздраженный ответ Особого отдела на одну из таких жалоб: «Ваше ходатайство, как не предусмотренное штатами, не подлежит удовлетворению, и на будущее время предлагаю не возбуждать излишней переписки об увеличении или изменении штатов, которые получили утверждение в законодательном порядке».

Летом 1919 г. начались военные неудачи. В связи с этим, в частности, управляющий Тобольской губернией В. Пигнатти телеграфировал в Департамент милиции, что «события на фронте тяжко отражаются на состоянии губернии» и поэтому «государственная охрана губернии пока не сорганизована, нет желающих занимать должности».

0 нехватке кадров говорилось и в отчете Департамента милиции, представленном в октябре 1919 г. (незадолго до падения Омска) в Совет министров и подводившем итоги работы за неполный год деятельности (Департамент милиции был образован в декабре 1918 г. в соответствии с постановлением еще Временного Сибирского правительства от 17 сентября 1918 г. «Об изъятии общей милиции из ведения городских и земских самоуправлений с передачей ее в ведение Министерства внутренних дел». Железнодорожная милиция, находившаяся в ведении Министерства путей сообщения, постановлением правительства от 10 июня 1919 г. была также подчинена МВД). Примечательно, что, поручая министру внутренних дел В.Н. Пепеляеву представить отчеты департаментов к приближавшейся годовщине образования «Всероссийского правительства», премьер П.В. Вологодский просил его сделать не парадный, но честный отчет, который не напоминал бы «казенные отчеты старого образца с их чрезвычайной сухостью и официальным оптимизмом». Однако и этот, сохранившийся в архиве отчет, озаглавленный «Обзор деятельности Департамента милиции за время существования Российского правительства» (т.е. с ноября 1918 г.), подвергся правке чьей-то рукой, зачеркнувшей наиболее острые моменты (видимо, для представления в официальную печать). В частности, была зачеркнута фраза: «Директор Департамента милиции Пепеляев в первые же дни своей деятельности при посредстве печати заявил, что милиция крайне нуждается в опытных служащих с прежней полицейской подготовкой и стажем». В числе трех главнейших задач Департамента третьей по счету указывалось «образование особых органов политического розыска, то есть государственной охраны».