Потемкин - Саймон Себаг-Монтефиоре Страница 22

В течение осени 1768 — весны 1769 года, несмотря на то, что Россия и Турция находились в состоянии войны, военные действия не открывались. В момент разрыва отношений ни та, ни другая сторона не были готовы к войне и полгода собирали силы. Потемкин прибыл в Бар как раз в тот момент, когда начались первые столкновения.

16 июня 1769 года 12-тысячная татарская конница под предводительством крымского хана, союзника турецкого султана, пересекла Днестр и атаковала лагерь Потемкина. Через пятьсот лет после Чингисхана крымские татары, прямые потомки монголов, оставались лучшими наездниками в Европе. Совершая набеги на Украину и атакуя русские войска в южной Польше, они со своими луками и стрелами производили не менее устрашающее впечатление, чем их воинственные предки. Как всякая нерегулярная армия, они были малодисциплинированны, но их действия на Украине дали Турции время собрать войско, численность которого оценивалась в 600 тысяч человек.

В своем первом сражении Потемкин отразил атаку татарской конницы и был отмечен в списке отличившихся. 19 июня он принимает участие в Каменецкой битве, а затем помогает генералу Голицыну взять Каменец. 19 июля Екатерина заказывает торжественный молебен по случаю этой победы, но скоро Голицын отступает. В августе разгневанная императрица отзывает его из армии. Есть основания предполагать, что Потемкин через Орловых участвовал в интриге против Голицына. ^[103] Но прежде чем приказ Екатерины достиг его, Голицын собрал свои силы и перешел Днестр.

Кавалерия генерал-майора Потемкина участвовала в военных действиях почти каждый день: он отличился 30 июня, отразил турецкие вылазки 2 и 6 июля, 14 августа он со своими кавалеристами героически сражался в Прашковской битве, а 29-го помог разбить Молдаванчи-пашу. «Необычайную отвагу и искусство проявил генерал-майор Потемкин, — писал Голицын, — прежде наша кавалерия не знала такой дисциплины и мужества». ^[104]

Вероятно, Екатерина с удовольствием читала эти реляции. Правда, для Голицына победы пришли слишком поздно. Тем не менее его утешили фельдмаршальским чином и шпагой с алмазами. Брат министра иностранных дел, генерал П.И. Панин принял командование Второй армией, а Первую в сентябре возглавил П.А. Румянцев. Так вступил в апогей своей карьеры один из прославленных русских генералов, который стал покровителем — а затем и соперником Потемкина.

Потемкин безгранично его уважал. 43-летний Румянцев — высокий и сухощавый, придирчивый военачальник и человек острого ума — был родным братом графини Брюс. Как и его кумир Фридрих Великий, «он никого на свете не любил и никого не уважал», но был «самым блестящим из русских генералов, одаренным необычайными способностями». Так же, как его герой, Румянцев был поборником жесточайшей дисциплины — и великолепным собеседником. «Я проводил с ним целые дни с глазу на глаз, — вспоминал Ланжерон, — и не скучал ни одной минуты». Обладатель огромного состояния, он жил «в феодальной роскоши» и очаровывал своих гостей самыми утонченными аристократическими манерами. Ходили слухи, что он побочный сын Петра Великого. ^[105]

Потемкин, камергер при дворе, генерал на фронте, не упускал ни случая отличиться на поле боя, ни возможности воспользоваться доступом к командующему. «Как усердие и преданность к моей Государыне, так и тот предмет, чтоб удостоиться одобрения столь высокопочитаемого мною командира, — писал он Румянцеву, — суть основанием моей службы». ^[106] Румянцев ценил его ум, но знал, вероятно, о его положении при дворе и не отказывал ему в просьбах.

Начался второй год войны. Медленность успехов раздражала Екатерину, но наступала зима и сражения с главными турецкими силами откладывались до весны.

При первой возможности Румянцев разделил армию на несколько способных к маневрированию корпусов и двинулся вниз по Днестру. В январе Потемкин, теперь прикомандированный к корпусу генерала Штофельна, участвовал в стычках, отражая вылазки Абдул-паши. 4 февраля 1770 он участвовал и захвате Журжи; кавалерия совершила несколько дерзких атак, разбила 12-тысяч-ный отряд врага, захватила две пушки и несколько знамен. Несмотря на жестокий мороз, Потемкин не щадил себя. В конце месяца в Совете был зачитан рапорт Румянцева, где он писал о «ревностных подвигах генерал-майора Потемкина», который «сам просился у меня, чтоб я его отправил в корпус генерал-поручика фон Штофельна, где самым делом и при первых случаях отличил уже себя в храбрости и искусстве». Командующий рекомендовал представить Потемкина к награде, и тот получил свой первый орден — св. Анны. ^[107]

Когда войска, преследуя турецкую армию, двинулись к югу, Потемкин, как сообщал Румянцев в другом рапорте, «при движении армии по левому берегу реки Прута со вверенным ему деташементом, охраняя правую той реки сторону, как покушения против себя неприятельские отражал, так и содействовал армии в поверхностях над ним». ^[108] 17 июня главные русские силы перешли Прут и атаковали 22 тысячи турок и 50 тысяч татар. Генерал-майор Потемкин с резервным корпусом перешел реку тремя милями ниже по течению и запер вражеский тыл. Лагерь охватила паника; турки бежали.

Через три дня Румянцев двинулся навстречу 80-тысячной турецкой армии, удобно расположившейся при слиянии Прута с рекой Ларгой и ожидавшей основных сил под командованием великого визиря.

7 июля 1770 года Румянцев пошел в наступление. Потемкин впервые видел большой лагерь турецкой армии: огромное скопление шелковых палаток и шатких повозок, развевающиеся зеленые флаги и конские хвосты (символы власти Османской империи), экзотические мундиры, женщины, слуги — то ли армия, то ли базар. Оттоманская Порта не была еще тем вялым и апатичным гигантом, каким она станет в следующем веке, и, когда султан поднимал знамя пророка, могла собирать огромные силы из самых отдаленных пашалыков, от Месопотамии до Балкан.

«Турки, которые считаются ничего не смыслящими в военном искусстве, имеют свой метод ведения боя», — объяснял позднее де Линь. ^[109] Метод этот состоял в накоплении огромного количества солдат, которые выстраивались треугольниками и волнами накатывали на противника. Янычары представляли собой некогда самую грозную пехоту в Европе. Со временем, подобно римским преторианцам, они стали интересоваться больше дворцовыми переворотами, чем войной, но по-прежнему гордились своей удалью. Вооруженные ятаганами, копьями и мушкетами, они носили красные с золотом шапки, белые блузы, широкие шаровары и желтые сапоги.