Черчилль. Частная жизнь - Дмитрий Медведев Страница 22

Все эти домыслы и предположения составят лишь малую толику того, что действительно выпадет на долю этого побега. Со временем Черчилль подвергнется необоснованным обвинениям в предательстве своих друзей. Утверждали, что якобы это он бросил их на произвол судьбы, отправившись без еды, компаса и карт в многокилометровый пеший переход по вражеской территории.

Первые оскорбления прозвучат почти сразу же, в 1900 году, когда лорд Росслин в своих мемуарах «Дважды плененный» обвинит Уинстона в попрании договоренностей с сержантом Бруки и капитаном Халдейном. Последний, кстати, тут же поддержит своего старого друга, заявив:

— Я не держу на Уинстона никакого зла.

Черчилль также не станет молчать. 25 октября 1900 года во время своего выступления на ежегодном обеде клуба «Pall Mall» он заявит:

— Какое любопытное название «Дважды плененный». Вообще, это не самая сложная штука — попасть в плен. Это то же самое, если кто-то назовет свою книгу «Дважды обанкротившийся».

Тут раздастся всеобщий смех. Когда все успокоятся, Уинстон продолжит:

— Лично мне невыносимо, что какой-то человек, попавший благодаря своей недальновидности и неосмотрительности в грязь, начинает пачкать других, лишь бы только скрыть свое собственное бесчестье и позор. ^[168]

В 1907 году Уинстон снова подвергся обвинениям, но и на этот раз Халдейн поддержит своего товарища по плену. Точка зрения последнего как-то резко изменится после 1912 года, когда обвинение против Черчилля выдвинет известный журнал «Blackwood's Magazine». Официальное слушание будет назначено на 20 мая 1912 года. 25 апреля Уинстон, занимавший в то время должность военно-морского министра, пригласит Халдейна к себе в Адмиралтейство. В ходе обсуждения окажется, что они по-разному трактуют некоторые факты. Как скажет Халдейн:

— Уинстон, я не согласен с обвинениями «Blackwood's Magazine», но и твою версию поддержать не могу.

Черчиллю ничего не останется, как подготовить специальный отчет ^[169] с подробным описанием своей точки зрения. Данным документом, кстати, воспользоваться так и не придется. После небольших размышлений редакция «Blackwood's Magazine» решит снять свои обвинения.

На этом история с побегом не заканчивается. Когда в 1930 году Черчилль опубликует мемуары «Мои ранние годы», Халдейн назовет изложенную в них версию «не более чем выдумкой». Он обвинит Уинстона в том, что, «увидев благоприятную возможность для бегства, он не смог устоять перед соблазном, подставив тем самым своих сотоварищей». ^[170]

Соглашаться ли с данными обвинениями? Скорее всего, нет. Во-первых, оказавшись на свободе, Черчилль в течение часа ждал своих сообщников, рискуя быть замеченным. Во-вторых, кто-то же все-таки должен был пойти первым, и если у остальных не получилось, не перелезать же ему обратно. Со временем Халдейн понял, что споры в данном случае вряд ли уместны. Когда в 1948 году выйдет его книга «Сага солдата», один из экземпляров он подарит Уинстону с дарственной надписью: «С глубоким восхищением от старого товарища по оружию». ^[171]

Но все это будет потом, а тем декабрьским вечером 1899 года Уинстона больше всего беспокоило, как выбраться с вражеской территории. Покинув пределы Претории, Черчилль направился в сторону железной дороги. Дойдя до ближайшей станции, он забрался в первый попавшийся товарный поезд, где и провел всю ночь. Боясь быть схваченным на одном из постов, ранним утром Уинстон покинул свое убежище. Когда вновь стемнело, он продолжил путь пешком. От восторга и возбуждения прошлой ночи не осталось и следа. Все больше стали сказываться усталость, недосыпание и отсутствие пищи. Уже впоследствии Черчилль вспоминал: «Быть изгоем, преследуемым, на арест которого выписан ордер, бояться первого встречного, ожидать тюремного заключения, бежать от дневного света, пугаться тени — все эти мысли вгрызались в мою душу и произвели такое впечатление, которое вряд ли удастся когда-нибудь стереть». ^[172]

После тридцати часов скитаний усталый и изможденный Черчилль увидел жилые дома. Рискуя быть схваченным, он принялся стучать в первую попавшуюся дверь. Раздался резкий голос:

— Wer ist da. ^[173]

Несмотря на внутреннее оцепенение, Уинстон собрался с мыслями и, понизив голос, сказал:

— Мне нужна помощь — со мной произошел несчастный случай.

Дверь медленно приоткрылась. Перед Черчиллем стоял немолодой человек с бледным лицом и большими черными усами. Увидев его вопросительный взгляд, Уинстон стал импровизировать:

— Я местный горожанин. Со мной произошел несчастный случай, когда я хотел присоединиться к вооруженным силам в Комати Поорт. Во время переезда мы так резвились, что я случайно выпал из вагона. У меня такое ощущение, что я в течение нескольких часов был без сознания. К тому же, мне кажется, у меня вывихнуто плечо.

Выслушав Черчилля, хозяин пригласил его внутрь. Заведя Уинстона в маленькую комнату, он достал из стола револьвер и после продолжительной паузы произнес:

— Думаю, мне следует больше узнать об этом железнодорожном инциденте.

— Лучше я расскажу правду, — ответил Уинстон.

— По-моему, ты так и сделал, — медленно сказал незнакомец.

— Не совсем. Меня зовут Уинстон Черчилль, я военный корреспондент «Morning Post». Прошлой ночью я сбежал из Претории. Сейчас держу свой путь к границе. У меня есть деньги. Вы сможете мне помочь?

Последовала продолжительная пауза. Хозяин медленно встал из стола и, протянув Уинстону руку, произнес:

— Тебе крупно повезло, что ты постучался в эту дверь. Это единственный дом на тридцать километров, где тебя не арестуют.

«Я почувствовал себя как человек, которого только что вытащили из воды и сообщили, что он выиграл дерби!» — вспоминал Черчилль спустя годы. ^[174]

Новый друг Уинстона, мистер Джон Ховард, был управляющим трансваальскими шахтами. За время своего пребывания в Южной Африке он настолько сроднился с местным образом жизни, что за несколько лет до войны превратился в полноценного гражданина Трансвааля. Когда же началась война, Джон отказался воевать против англичан. Несмотря на британский патриотизм, местные власти разрешили ему и еще нескольким помощникам остаться здесь и поддерживать угольные шахты в рабочем состоянии.