Военно-духовные ордена Востока - Вольфганг Акунов Страница 22

Гассан ибн Саббах измыслил довольно простую, но чрезвычайно эффективную методику боевой (и одновременно идеологической) подготовки своих «фидаинов». Горный старец объявил свой дом «храмом первой ступени на пути в Рай». Итак, погруженного в глубокий наркотический сон (вызванный, по мнению ряда исследователей, не гашишем, как утверждали наиболее распространенные со времен Средневековья версии, а опиатами) будущего фидаина, привычного к суровой, полной постов и ограничений бедной жизни, переносили в искусственно созданный «райский сад», где его уже ожидали смазливые девы, реки вина и обильное угощение. Окружая растерянного юношу похотливыми ласками, девушки выдавали себя за райских девственниц-гурий, нашептывая будущему смертнику, что он сможет сюда вернуться, как только погибнет в бою с неверными. Спустя несколько часов ему опять давали наркотик и, после того как он вновь засыпал, переносили обратно. Проснувшись, адепт искренне верил в то, что побывал в настоящем раю. С первого мига пробуждения реальный мир терял для него какую-либо ценность. Все его мечты, надежды, помыслы были подчинены единственному желанию вновь оказаться в «райском саду», среди столь далеких и недоступных сейчас прекрасных дев и угощений.

Стоит заметить, что речь идет об XI веке, нравы которого были настолько суровы, что за прелюбодеяние могли просто-напросто забить камнями. А «горькая правда земли» (выражаясь словами поэта Сергея Есенина) заключалась в том, что для многих малоимущих мусульман, ввиду невозможности заплатить калым за невесту, женщины (или даже одна-единственная женщина) были прямо-таки недоступной роскошью (в отличие от вазиров, эмиров, султанов, улемов и прочих счастливых обладателей золотых динаров, серебряных дирхемов и многочисленных гаремов). Кстати сказать, аналогичная ситуация существовала еще в доисламском Иране при Сасанидах, вследствие чего тогдашний персидский революционер, упоминавшийся нами выше маг-мобед (зороастрийский жрец) Маздак – первый засвидетельствованный в истории проповедник уравнительного коммунизма – требовал введения «общности жен» (то есть, выражаясь более современным языком, социализации женщин). Но это так, к слову…

Одним из важнейших приобретений низаритов стала большая крепость Ламасар, которая контролировала соседнюю с Аламутской долину. Как всегда, Гассан ибн Саббах выждал нужную минуту и ударил без промаха.

По отношению к жителям Ламасарской долины Горный старец повел себя совсем не «толерантно». Дело в том, что в измаилизм низаритского толка местные хлеборобы, опасавшиеся впасть из правоверного ислама в ересь и тем навсегда погубить свои бессмертные души, переходить не спешили. И когда Горный старец приказал дехканам выйти на «орденский (коммунистический) субботник» – «добровольные» работы по ремонту крепости, – те «проявили несознательность» и наотрез отказались это делать. Разгневанный донельзя, Гассан ибн Саббах повелел всем жителям Ламасарской долины незамедлительно принять «спасительную» измаилитскую веру в ее низаритском варианте. Все хлеборобы, проявившие строптивость, были беспощадно перебиты. Эта операция была хорошей практикой для фидаинов – молодых террористов, которых Горный старец готовил в Аламуте.

Крепость Ламасар была превращена во вторую столицу ордена низаритов. Руками «сознательных низаритов» там были построены каменные здания и мельницы, разбиты сады, огород и даже устроены специальные ледники для хранения свежих продуктов питания.

Измаилит вообще, а в особенности низарит, не только имел право обманывать любого человека ради торжества святого дела, но и обязан был таиться, как мышь, лгать, лжесвидетельствовать и клеветать «к вящей славе Божией» (цель оправдывала средства, как впоследствии в католическом ордене иезуитов), но только не нарушать клятвы верности и послушания, данной главе своего тайного ордена. Но справедливости ради следует заметить, что в данном случае речь шла о распространенной не только среди низаритов и не только среди измаилитов, но и вообще среди шиитов практике, именуемой «такийя» («такыйя»). Ее принцип заключался в том, что внешне было необходимо придерживаться взглядов окружающего общества, но в действительности выражать полное доверие только своему лидеру (в данном случае – главе ордена). В дальнейшем этим же принципом руководствовались, в частности, члены римско-католического ордена иезуитов (даже переходившие в Китае в конфуцианство, а в Японии – в буддизм, лишь бы добиться целей, поставленных перед ними орденским руководством – все «к вящей славе Божией», ведь «цель оправдывает средства»).

Богатый исфаганский торговец тканями Абд аль-Малик ибн Атташ, правоверный мусульманин, когда отец его, связанный с низаритами, бежал из Исфагана, торжественно отрекся от отца и проклял его, как еретика (это напоминает широко практиковавшееся в сталинском СССР, да и в странах «победившего социализма» отречение детей от родителей – «врагов народа», не правда ли, уважаемые читатели?)…

В действительности же Абд аль-Малик ибн Атташ был главой широко разветвленного низаритского подполья в столице султаната Сельджукидов. Когда низариты обманом завладели крепостью в горах недалеко от Исфагана, он командовал боевой группой, которая неожиданно ворвалась в казарму и перерезала сонных воинов сельджукского султана.

Никто в городе и подумать не мог, что почтенный торговец, счастливый отец и добрый семьянин, был одновременно отчаянным командиром низаритских головорезов. Двойная жизнь Абд аль-Малика ибн Атташа продолжалась еще несколько месяцев. Именно под маской безопасного купца он намеревался завладеть самой важной крепостью государства Сельджукидов.

Охрану крепости Шахриз, которую ввиду смутных времен превратили в арсенал и в которой содержался султанский гарем, несли иранцы-дейлемиты; среди них было немало тайных низаритов, а их родственники жили в Аламутской долине.

И вот богатый и тароватый исфаганский купец зачастил в крепость. Его свободно пропускали внутрь: в услугах купца нуждались и красавицы султанского гарема, которым привозил из Исфагана дорогие ткани и редкие благовония, и офицеры гарнизона, которых купец снабжал всем необходимым. И не было более сговорчивого и щедрого купца в Исфагане – его товары всегда были самые дешевые, и он всегда верил в долг (еще бы – за ним стояла вся финансовая мощь измаилитского ордена)…

Как-то купец пришел к коменданту и попросил разрешения занять одну из свободных комнат – там он хотел хранить товары и ночевать, если задержится в крепости. Разумеется, разрешение было ему дано. Отныне Абд аль-Малик ибн Атташ мог свободно общаться с султанскими воинами на родном языке (ведь все они были иранцами) и вести среди них проповедь новой веры (чему он, как опытный «даис», был хорошо обучен в измаилитских ложах). Постепенно все больше воинов-дейлемитов становились тайными сторонниками низаритов.