Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи - Андрей Гусаров Страница 22

В определённой степени неприятие Двора подвигло черногорок к сближению с императрицей Александрой Фёдоровной, также не нашедшей у большинства Романовых расположения и замкнувшейся в своём семейном мирке. После той болезни установилась дружба со всей императорской семьёй, позволившая Стане и Милице лоббировать свои интересы на самом высоком уровне.

До знакомства с Распутиным Феофан (Быстров) уже некоторое время посещал вечера на квартире Милицы и Станы, став для сестёр духовным наставником. Конечно, сразу после встречи с новым сибирским «старцем» Феофан рассказал о нём черногоркам. Так Григорий Ефимович стал желанным гостем в домах великих князей Николая Николаевича и Петра Николаевича, где проповедовал и пророчествовал в полную силу.

Очевидно, сёстры-черногорки были без ума от Распутина, так как довольно быстро потащили его к Александре Фёдоровне, и человек Божий Григорий получил шанс, который выпадает лишь избранным. И он им воспользовался в полной мере.

Встреча с императором и императрицей состоялась в усадьбе Сергиевка под Петербургом, а благодаря дневнику Николая II известна точная дата этого исторического события. Во вторник 1 ноября 1905 года царь записал: «Завтракали: кн. Орлов и Ресин (деж.). Погулял. В 4 часа поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим – Григорием из Тобольской губ.».

Старый Петергоф. Сергиевская дача. 1900-е гг.

Совсем иную, более мистическую, версию знакомства «старца» с Александрой Фёдоровной излагает Илиодор (Труфанов) ^[75]. Встречу назначили на поздний вечер в Царском Селе, причём Распутина Вырубова разместила в одной из комнат, а прислуге приказала впустить «старца» в полночь. Далее, как в хорошей пьесе, события развивались поэтапно.

Императрица и Вырубова сели за рояль. Они в четыре руки принялись исполнять бетховенскую «Лунную сонату» – любимое произведение Александры Фёдоровны. В зале горели свечи, и неожиданно в темноте дверного проёма возникла, словно приведение, огромная фигура. Кто-то неподвижно встал в полумраке большого зала и стал пристально смотреть на сидевшую спиной к выходу императрицу. Большие часы неспеша и гулко пробили полночь.

Вырубова, как актриса, томно прошептала: «Не чувствуешь ли, Сана, что происходит что-то особенное?», и повернула голову в сторону двери, где стоял незнакомец. Императрица сделала то же самое, и, увидев Распутина, вскрикнула от ужаса – у Александры Фёдоровны началась истерика.

Добрый «старец» подскочил к женщине, начал гладить её по волосам и приговаривать: «Не бойся, милая, Христос с тобою». Императрица припала к груди Распутина.

Император Николай II. 1900-е гг.

Эту сказку Илиодор пересказывал со слов Григория Ефимовича, но кто придумал эту версию истории знакомства – нам неизвестно. Их ходило множество. Например, известный нам отец Феофан (Быстров) рассказывал Илиодору другую неподтвержденную историю. ^[76]

Однажды батюшка-царь, матушка-царица, царевич Алексей, отец Феофан и «друг» Григорий сидели за большим столом в царском дворце и обсуждали политическую ситуацию в России. Возможно, Феофан с Григорием давали мудрые советы по внутренней политике Николаю II, но то ли царь не слушал, то ли плохо вникал в бесценные слова двух отцов, как вдруг Григорий Ефимович вскочил и со всей силы ударил кулаком по столу. Царь вздрогнул, царевич заплакал, царица встала, Феофан испугался.

– Ну что? Где ёкнуло? Здеся, али туто? – обращаясь к императору, прокричал Распутин.

– Здесь, – смущённый Николай показал на грудь, – сердце сильно забилось.

– То-то же, – назидательно протянул Распутин, – коли что будешь делать для России, спрашивай не ума, а сердца. Сердце вернее ума, – философствовал Григорий Ефимович.

– Спасибо, спасибо, учитель! – воскликнула Александра Фёдоровна и поцеловала руку святому Григорию.

Занавес.

Возможно эту дату – 1 ноября 1905 года можно отнести к тем роковым историческим вехам, которые меняли обычное течение реки времени, направляя её в новую, ещё неизведанную даль. Но не сама встреча оказалась тем поворотным пунктом, изменившим ход истории, нет. Здесь сложились многие составляющие, позволившие незначительному событию – знакомству очередного «провидца» с царской семьей – перерасти в катастрофу.

Среди этих составляющих важнейшей оказался не сам Григорий Ефимович и его народное православие, а личность императрицы Александры Фёдоровны. Это точно подметил отец Георгий Шавельский: «Для Императрицы старина была дорога в мистическом отношении: она уносила её в даль веков, к тому уставному благочестию, к которому, по природе, тяготела её душа. Императрице подвизаться бы где-либо в строго сохранившем древний уклад жизни монастыре, а волею судеб она воссела на всероссийском царском троне…

Но мистицизм такого рода легко уходит дальше. Он не может обходиться без знамений и чудес, без пророков, блаженных, юродивых. И так как и чудеса со знамениями, и истинно святых, блаженных и юродивых Господь посылает сравнительно редко, то ищущие того и другого часто за знамения и чудеса принимают или обыкновенные явления, или фокусы и плутни, а за пророков и юродивых – разных проходимцев и обманщиков, а иногда – просто больных или самообольщённых, обманывающих и себя, и других людей. И чем выше по положению человек, чем дальше он вследствие этого от жизни, чем больше, с другой стороны, внешние обстоятельства содействуют развитию в неём мистицизма, тем легче ему в своём мистическом экстазе поддаться обману и шантажу» ^[77].

Не будем напрасно наговаривать на человека Божия Григория – не обманывал он императрицу, так как уже уверовал в своё предназначение быть пророком, и его приезд в Сергиевку стал лишь подтверждением этого факта. Это был другой Григорий Распутин.

Кстати, в той же Сергиевке Николай и Александра Фёдоровна участвовали в спиритических сеансах, устраиваемых Милицей или Станой. В головах участников различных эзотерических сеансов православный мистицизм соседствовал с европейской алхимией и восточными духовными практиками. Забегая вперёд, скажу, что Александра Фёдоровна в итоге отошла от всего мистического, не связанного с христианством, однако вера в чудеса, связанные с православием, приняла в её душе законченную форму. И сибирский «старец» был таким чудом.