Анатолий Тарасов. Битва железных тренеров - Федор Раззаков Страница 22

Перед матчем спартаковцы, я уверен, не сомневались в том, что соперники не изменят своему творческому кредо — будут стремительно атаковать, применять прессинг и силовое давление. Этой тактике спартаковцы задумали противопоставить быстрые и острые контратаки из своей зоны защиты. Разумное решение. Ведь можно отыскать слабости в любой тактике, даже самой совершенной, если заранее знать, как намерен играть противник.

Армейцы начали матч в своей обычной манере — бурным натиском. И вскоре добились результата. Однако спартаковцы не сдались. В своей зоне они играли жестко и по-спортивному зло. Завладев шайбой, быстро, без малейшей задержки выводили ее из своей зоны.

На площадке то и дело возникали характерные эпизоды. Например, шайба попадала к спартаковцу у борта. Даже не успев как следует оглядеться, он знал, что к нему уже стремятся несколько соперников. И при первой возможности передавал шайбу партнеру к противоположному борту. Переводя атаку с фланга на фланг, хоккеисты «Спартака» оставляли нескольких соперников не у дел.

Когда спартаковец овладевал шайбой в углу поля, он мгновенно отдавал пас товарищу к синей линии, и тот устремлялся в контратаку. Один армейский защитник, подстраховавший партнеров, не мог остановить двух, а иногда и трех спартаковцев. Хотя скорость бега на коньках у спартаковцев была ни чуть не выше, а, пожалуй, ниже, чем у армейцев, все же они регулярно добивались численного превосходства…

Быстрый вывод шайбы из своей зоны и острые контратаки спартаковцев принесли им успех: во втором периоде они повели в счете — 2:1. На мой взгляд, армейцам следовало перестроиться: временами ослаблять давление, не включать в борьбу за отбор шайбы сразу трех игроков, дать возможность противнику поиграть свободно, а затем внезапно возвратиться к прессингу и силовому давлению. Эффект был бы больше. Противнику стало бы труднее организовывать контратаки, так как армейские нападающие реже оставались бы позади шайбы. А быстрые контратаки армейцев приобрели бы немалые шансы на успех.

Но тактика хоккеистов ЦСКА не менялась. Они по-прежнему много и быстро перемещались, наседая на соперников в чужой зоне. Зрительно превосходство армейских игроков представлялось подавляющим, а счет был в пользу «Спартака».

Армейцы потратили в этом матче столько сил, что на последних минутах игры не сумели реализовать два выхода нападающих один на один с вратарем Виктором Зингером. Счет 3:1 сохранился до финального свистка. Благодаря разумной тактике «Спартак» взял верх над грозным соперником с его современной, но на этот раз недостаточно гибкой тактикой игры…»

А. Тарасов вне льда: с супругами Юрием и Татьяной Никулиными

С канадскими игроками Горди Хоу и Бобби Халлом

Между тем самым разгромным для армейцев стал матч 23 февраля 1969 года, где спартаковцы снова обыграли их по всем статьям, причем забили вдвое больше шайб, чем в предыдущем матче. И снова во главе этого разгрома стоял тренер «Спартака» Николай Карпов, который и в этом случае сумел подобрать ключики к грозной команде. Заметим, что у Карпова к Тарасову были старые счеты. А началась история их противостояния еще в самом начале 50-х, когда Карпов попал в ЦДСА (он играл на позиции защитника). Причем он был воспитанником «Спартака», но пришла пора служить в армии, вот его и забрали в ЦДСА. Далее послушаем его собственный рассказ: «1951-й год, в матче с ВВС Бобров один нас раскатал. Тарасов был играющим тренером и запутался совсем. Сологубову кричал: «Да убей ты Севку этого, курносого!» Колька стал за ним гоняться — но Боброва не поймаешь, он видит все! В какой-то момент показал ему, что в одну сторону пойдет, сам скользнул в другую, и Сологубов едва борт плечом не прошиб. А Бобер тихонечко ворота объехал, да и положил нам третью шайбу.

Вещи тогда в командах таскала молодежь. Загрузили в автобус, повезли в Дом Советской армии. Кто-то сумки волочил, я за куль с клюшками взялся. Навстречу Мишка Мухортов: «Дай клюшечку. Мне за ЦСКА завтра играть на первенство Москвы». Вытянул первую наугад — оказалось потом, клюшку Тарасова. На ней даже написано было. А я не обратил внимания. Идет Мухортов на улицу, в дверях сталкивается с Тарасовым — и тот замечает свою клюшку. Представляете скандал? Мы стоим группой, Тарас подходит мрачный. «Кто отдал клюшку?» Все молчат. Уже громче: «Кто отдал?!» Снова молчание. На третий раз я сознался: «Ребята ни при чем. Извините, Анатолий Владимирович, отдал Мухортову. Не увидел, что ваша…» — «Вывести из состава, на Кубок не брать». И отправили меня в Ленинград, в команду Окружного дома офицеров (ОДО). Но я с такой злостью там играл, что Тарасова даже попрекнули: «Кого же вы выставили из команды?» А он отвечал: «Да уж, сменял масло на маргарин» (Карпов в паре с Николаем Сологубовым играли так здорово, что их пригласили во вторую сборную страны . — Ф. Р. ).

Как-то одним поездом в Москву ехали, Тарасов подсел ко мне — и шесть часов уговаривал вернуться в ЦСКА! «Ты же армеец! Что в Ленинграде делать? Я виноват, но ты возвращайся». Я молчал. Ни словом не обмолвился, что «Динамо» меня к себе тянуло. В Москве Тарасов торопился на совещание, бросил на ходу: «Жду в ЦСКА». А я вместо этого в 54-м ушел в «Динамо». С той поры и началось с Тарасом противостояние. Постоянно меня из сборной в последний момент отцеплял…»

Под началом Аркадия Чернышева в «Динамо» Карпов отыграл четыре сезона (1954–1958), а затем перешел в столичные «Крылья Советов». Именно оттуда в 1960 году его взяли в первую сборную страны, которая отправилась на зимние Олимпийские игры в Скво-Вэлли. Карпов сыграл три игры и забил одну шайбу. Но сборная СССР, как мы помним, те Игры проиграла, заняв 3-е место.

В «Крылышках» Карпов играл до 1965 года, после чего повесил коньки на гвоздь, перейдя на тренерскую работу. Причем он стал первым советским тренером, который уехал на работу в капиталистическую страну — Финляндию. Вот его собственный рассказ об этом: «В 60-х никто из хоккеистов и мечтать не смел о том, чтобы поиграть за рубежом. Считайте, я первопроходцем стал. Финны тогда в хоккее — полные слабаки, очень меня хотели, и по линии компартии я был послан играющим тренером в рабочий клуб Тампере. Днем игроки вкалывали на заводе, а вечером приходили на каток.

Жил я в квартире второго тренера. С деньгами было так плохо, что порой приходилось подрабатывать в автосервисе — благо после войны несколько лет профессионально крутил баранку. Но ничего, постепенно команда стала прибавлять, и за один год мы пробились в высшую лигу. Местная пресса, поначалу меня будто не замечавшая, затрубила на весь мир — коммунистическая провокация! Из Москвы прислали элитного хоккеиста, вот какие-то пролетарии Тампере и обыгрывают всех. Подстава, мол. Нечестно.

По окончании сезона вернулся в Союз, а на мое место заступил Евгений Майоров. Я похлопотал, чтобы ему и квартиру отдельную предоставили, и зарплату в два раза больше моей положили…»