Римляне - Оливия Кулидж Страница 22

– Вперед, Красные!

Его голос звучал как гром в гробовой тишине. Он ринулся вперед, подобно быстрой стреле, пущенной из туго натянутого лука.

Когда Постумий упал, Макро пришлось отклониться в сторону. Дакий одновременно повернул и осадил лошадей. Поэтому теперь один лишь Дио мчался по-прежнему, хотя и выбрал самый дальний поворот. Когда чувствительные люди на трибунах наконец открыли глаза, Дио уже оставил Дакия позади и его кони скакали вровень с колесами упряжки Макро. Трибуны разразились бурными аплодисментами.

Дио впервые дал волю своей упряжке. Падение Постумия разрушило соглашение с Красными и освободило его. Лошади Дио уже обгоняли колесницу Макро и во весь опор неслись по дорожке. Они чуть замедлили у следующего поворота перед падением пятого шара, но почти тут же нагнали Макро. Ритмичные крики людей были оглушительны. Дио слышал их как сквозь сон, и также сквозь сон виделись ему пари с Макро, соглашение с Красными, его сотые скачки и Грецина. Все это заботило его меньше, чем состояние упряжки и мастерство соперников. Теперь настал его час. Пена хлопьями летела с Магнуса, и его бока блестели от пота. Дио пока не давал ему полностью развернуться, понимая, что после очередного поворота не сможет набрать прежнюю скорость. Действовать надо было сейчас.

Окруженные клубами пыли, они прогрохотали по пятому кругу. Каждый уголком глаза следил за противником, зорко улавливая малейшее движение хлыста, вожжей или руки. Каждый стоял в колеснице, наклонившись вперед, глядя на своих лошадей, дорожку, пятно на стене, в месте, где нужно повернуть. Казалось невероятным, что Дио сможет свернуть в сторону, потому что Макро уже начал уходить в бок и шел почти рядом с Дио.

Теперь или никогда! Резко метнувшись в угол, Дио сделал обманное движение, вследствие чего Виндекс отпрянул в сторону, угрожая свалить с ног всех восьмерых лошадей. Но с равной быстротой Макро нанес удар своим тяжелым хлыстом, чтобы спастись. В тот же миг он откинулся назад, чтобы дать себе передышку. Но когда хлыст Макро опустился, Дио тоже откинулся назад и выбил его из руки Макро. Макро издал отчаянный вопль злобы и боли, потому что хлыст Дио содрал ему кожу с голой руки, и выступила кровь. Поклонники Белых громко закричали. Личные счеты всегда вызывали недовольство, хотя и не были запрещены правилами. Макро, лишившись хлыста, взмахнул вожжами и заорал на лошадей, но они не сразу отреагировали, а тем временем Дио вырвался вперед и мчался к стене. Ему это удалось. Побежденный Макро вынужден был на время остановиться.

Теперь Дио нужно было держаться стены, пока не упадут два последних шара. Магнус начал уставать, хотя его скорость еще была достаточной на шестом шаре. Макро уже мчался вдоль склона Палатинского холма. Дио уже различал лошадей соперника. Они шли мимо, задевая его колесницу. Вот и шестой барьер. Дио обошел его, слегка набрав скорости. Он в отчаянии замахнулся хлыстом на Магнуса, но удержал руку. Последний поворот!

Дио смутно различал сквозь грохот колес шумное дыхание, стук копыт, дребезжание колесницы по неровной земле. Сейчас он изголодавшимися легкими с шумом втягивал воздух. Покачиваясь, то и дело пригибаясь, он позабыл обо всем: о тщеславии, любви, мести, даже отчаянном желании разбиться вместе с Макро. Глаза Дио покраснели от пыли, пот, смешанный с грязью, струился по его лицу. Сейчас он гнал с одной лишь мыслью: продержаться до конца и победить.

Макро, должно быть, начал уставать. Ему удалось слегка нагнать Дио, но ненамного. Лошади уже выбились из сил, ноздри у них раздувались, морды были вытянуты вперед. Не самое подходящее время для маневров, и все же Макро попытался на повороте ударить своей колесницей колесницу Дио, чтобы сломать его колесо или разбиться вместе. Упряжки, запряженные парой лошадей, использовали подобный трюк, потому что их колесницы были более устойчивыми и лошади бежали медленнее. Но даже в таком случае этот маневр мог привести к беде, потому что колесница – неуклюжее орудие, и все зависит от того, чтобы умело зацепить ось колеса противника на нужной скорости и под нужным углом. Четверки никогда не практиковали этот фокус, может, только от бешеной злобы или отчаяния, потому что в противном случае спасти их могло одно лишь чудо. И вот когда Дио притормозил на повороте, Макро направил своих лошадей под углом, вместо того чтобы следовать по кругу, и поджидал, пока Дио не подойдет поближе.

Дио не предвидел его маневра. Чувство безысходности прошло или, по меньшей мере, значительно умерилось. Ощущение бешеной скачки рассеялось, осталась только протянутая на песке нанесенная мелом линия седьмого барьера. Дио слишком поздно понял, что и ему и Макро несказанно повезет, если они сейчас останутся в живых, и, всем телом навалившись на внутренний борт, он постарался препятствовать падению колесницы.

Его спас Магнус, спас, не рассчитав поворота. Лошадь дважды наскочила на упряжку Макро, и без того испуганную криками толпы. В третий раз Дио вожжами и хлыстом заставил Магнуса повернуть. Но тут Дио нечаянно послал Магнуса вперед, а Макро, который медлил с поворотом, предоставил ему полное пространство. Магнус совсем не хотел поворачивать, но Виндекс и Дева уже замедляли ход. Ведомый остальной упряжкой Магнус чуть не налетел на стену, ограждающую Палатинский холм. Когда Дио нечеловеческими усилиями удалось выправить упряжку, Макро близко обошел поворот и прижал колесницу к стене.

Теперь Макро был впереди, но у Дио оставался хлыст. Впереди была одна прямая полоса, а позади пылила по арене колесница Дакия. Бежали ли они вровень или нет? Колеса катились параллельно, и все зависело от длины колесницы или типа упряжи. Ни у одного из соперников не осталось больше сил. Оба замедляли ход, сначала Дио. Он останавливался, затем его примеру последовал Макро. Позади шел Дакий, и вот все три колесницы уже ехали в одну линию, соприкасаясь колесами. Колесница Дакия прошла мимо Дио, мимо его лошадей, надо его как-то остановить, осталось пройти совсем немного, всего три секунды, Макро сделал рывок вперед, его не удержать! Толпа неистовствовала, а секунды растянулись в века, каждый шаг лошади был замедленным. Наклониться вперед, взять хлыст – бесполезно, скакать дальше в облаке пыли, не пытаться определить, идет ли рядом Дакий, если бы удалось догнать Макро, который уже бешеным рывком преодолел черту.

– Ужасная жара! – воскликнул толстый римлянин, всегда ставивший на Красных. – Дакий пришел вторым. Кто бы мог подумать?

Малютка Грецина, стиснутая между своим отцом и толстяком, хотела сесть, словно неистовая скачка седьмого круга вымотала ее. Толстяк вежливо посторонился. Грецина поблагодарила его слабой улыбкой.

– Ничего, моя дорогая, – отмахнулся толстяк, восторгаясь прелестями Грецины. – Мы же ничего не проиграли. Все пари уже позади!

– Хочешь перенести пари на следующие скачки? – прорычал Макро, когда они с Дио шли бок о бок по арене в сопровождении Дакия.

Дио с улыбкой махнул Лоллии рукой. Он чувствовал себя ослабевшим. Разум подсказывал, что лучше оставить Лоллию в покое, но чувства переполняли его.