Ворлок из Гардарики - Владислав Русанов Страница 22

Правда, перед расставанием фьорд подкинул еще одну загадку, разгадать которую никто из норвежцев не сумел. Не смог и Вратко, хотя и думал о ней много дней, когда не учился складывать висы с Хродгейром или управляться с мечом под надзором седого Сигурда. Кстати, первое искусство давалось новгородцу довольно неплохо – должно быть, сказалось знание северного языка, который он хорошо выучил еще на Руси, а теперь не уставал совершенствовать. А вот с оружием выходило гораздо хуже, несмотря на все усилия Сигурда, на подсказки Олафа, Асмунда, Гуннара, прочих викингов и самого Черного Скальда. Как заметил старик, вытирая пот со лба после долгого урока, ноги себе Подарок Ньёрда уже не отрубит, но выходить на поединок даже против самого неумелого дружинника ему еще рановато.

«Не всем дано мечом махать, – зло подумал Вратко, ибо Сигурд согнал с него в тот день семь потов, так и не добившись желаемого результата. – Да и страхи мои таковы, что неизвестно, сможет ли простая сталь им противостоять»…

Чего же боялся словен?

Перед тем как убраться восвояси из фьорда Жадного Хевдинга, Хродгейр решил сходить в гости к его хозяйке. Попросить прощения, что заявились без спросу, что не почтили сразу, не уважили старость, повиниться и предложить в дар немного сушеной селедки, мешочек муки, горсть соли и небольшой горшок меда. Вождь посчитал, что старуха-отшельница здорово нуждается. Ведь что она могла вырастить или насобирать в лесу? Немного репы или моркови, и то если повезет… Грибов да ягод? Да, их можно запасти впрок, но варить грибы все-таки лучше с солью.

Скальд взял с собой Вратко. И правда, с чего бы это вождь должен тащить мешки, как какой-то трэль? Для этого в дружине существуют отроки, а самым молодым на «Слейпнире» оказался словен. Они прошли тропой, о которой рассказывал Гуннар – единственный из отряда, кто некогда побывал здесь. Вокруг серой, исчерканной белесыми потеками чаячьего помета скалы; через мрачную расщелину, где пришлось двигаться едва ли не на ощупь, чтобы не провалиться между валунами и не сломать ноги; по заглаженным временем и непогодой каменным уступам. Тогда новгородец еще поразился – как могла старуха, отмерившая, по словам кормщика, не меньше сотни лет, спуститься здесь ночью, под мелким моросящим дождем, а потом подняться обратно? Да еще проделать этот нелегкий и опасный путь просто ради удовольствия потешить заезжих викингов рассказом о легенде, надо думать, ее рода, а потом испугать внезапным исчезновением. Уж если он, мальчишкой излазавший всю округу, и опытный воин Хродгейр карабкаются с опаской, по семь раз щупают камни, прежде чем опереться на них…

Они поднялись на скалу, заросшую колючими кустами – похоже, малиной или ежевикой. Продрались по нехоженой (на удивление!) тропке к вросшей в землю избушке. С первого взгляда Вратко удивился перекошенным, наполовину открытым дверям, дырам, зияющим в крыше, густой траве прямо у входа. Хродгейр тоже покачал головой, пробурчал себе под нос нечто невразумительное, поправил меч на поясе.

Вождь викингов вежливо постучал в притолоку костяшками пальцев, извинился перед «почтенной хозяйкой», что беспокоит ее в столь ранний час.

Ответом была лишь тишина и шорох ветра в верхушках разлапистых сосен.

Скальд повторил извинения.

Ничего.

Хродгейр зарычал и третий раз уже проговорил все сначала, но через стиснутые от гнева зубы.

Тишина…

– Держись сзади! – бросил вождь через плечо и, вытащив меч, толкнул дверь закругленным концом клинка.

Перекошенная створка даже не шелохнулась – вросла в землю.

Викинг ударил ногой.

Дверь с треском сорвалась с прогнивших петель и улетела внутрь дома.

– Есть кто живой?! – крикнул Хродгейр, по-прежнему не торопясь войти.

Тишина.

Как ни напрягал Вратко слух, он не смог различить даже дыхания.

– Огниво есть? Зажги факел! – приказал Черный Скальд.

Трясущимися от неприятного предчувствия пальцами, словен сострогал сырую древесину со смолистой ветки, нащепил тонких лучин, высек искру и раздул огонь. Сунул потрескивающий и брызжущий искрами факел в руку Хродгейру.

Держа меч и огонь перед собой – как ни крути, а лучшая защита от нечистой силы это сталь и пламя, – викинг вошел в дом. Новгородец не удержался и заглянул следом.

Убогая хижина носила следы многолетнего запустения. Слой мусора на полу, космы паутины по углам. В очаге-каменке уже очень давно никто не разжигал огонь. Из опрокинутого набок котелка с писком выбрался целый выводок мышей и, испуганный неожиданным вторжением, бросился врассыпную.

На дощатом ложе лежала, вытянувшись во весь немалый рост, давнишняя рассказчица. Тот же острый нос, обтянутые сухой кожей скулы, глубоко запавшие глаза. Крючковатые пальцы с отросшими ногтями сжимали фигурку крылатого змея, вырезанную, по всей видимости, из кости.

Вратко сотворил крестное знамение, а для верности помянул Перуна, защитника от потусторонних сил.

Хродгейр с закостеневшей спиной попятился прочь. Он отступал медленно, будто ожидая, что старуха вот-вот поднимется и вцепится ему в горло костлявыми руками. И только выбравшись под открытое небо, шумно вдохнул, а потом длинно и с наслаждением выругался, поминая обманщика Локи, всю вероломную породу турсов и пса Гарма. [34]И больше не сказал ни слова.

Вниз они спускались молча, с удвоенной осторожностью. Уж если мертвецы здесь гуляют по ночам и рассказывают сказки, то что им стоит легонько подтолкнуть путника?

Хродгейр не просил Вратко молчать об увиденном, но словен и сам не горел желанием лишний раз вспоминать мгновения пережитого ужаса, от которого волосы поднялись дыбом. Хорошо, что не поседели.

Прошло полных четыре дня, прежде чем скальд поведал историю своего похода к хозяйке фьорда. Вначале Сигурду, а после уж и остальным викингам. Мужественные воины осудили поступок вождя, что не замедлили ему высказать. Ведь и так ясно, заметил Сигурд, что дело нечисто. Как пришла старуха, как ушла? Каким образом она сумела заставить всех не только слышать свои слова, но и видеть историю хевдинга Ингольва? Хродгейр, по мнению старика, допустил большую оплошность, отправившись в ее жилище один – ведь Вратко не воин и не идет в расчет. Вождь на это ответил, что давно уже взрослый и не требует опеки со стороны своих же дружинников, а присутствие словена, обладающего зачатками чародейского искусства, важнее помощи десятка бойцов, привыкших действовать обычным оружием. На том и порешили, не возвращаясь более к тяжелому разговору.

«Слейпнир» споро мчался по волнам.

Зундский пролив миновали за два дня. После был Каттегат, известный всем мореходам внезапными ветрами и беспощадными штормами. Но вера викингов в удачу, ниспосланную морским владыкой Ньёрдом, наверное, помогла им. Более-менее сильная буря настигла дреки уже в Скагерраке, когда он покинул воды датчан.