Средневековая Москва. Столица православной цивилизации - Дмитрий Володихин Страница 22

Притом ректор получал исключительно высокое для книжника жалованье: 50–60 рублей в год. Иеромонах Тимофей, кстати, звал в Москву и своего знаменитого учителя Севаста Киминитиса, но тот не смог приехать…

Бумага, свечи, чернила, книги, мебель, услуги сторожей – все это также приобреталось и оплачивалось для школы государством и Церковью.

Выпускников тимофеевской школы ожидали разные судьбы. Они становились служащими Московского печатного двора, патриаршими певчими, занимали различные должности в патриаршей администрации, а позднее – в Славяно-греко-латинской академии ^[45].

В годы своего ректорства иеромонах Тимофей пользовался благорасположением патриарха Иоакима. Он попал в число патриарших крестовых священников и занимал келью в доме патриарха. В октябре 1681 года Тимофею было дано на платье 20 рублей серебром (4–5 его месячных окладов); в ноябре того же года в кельи самого патриарха и Тимофея был куплен «на завес» один и тот же материал, «крашенин лазоревый», более не доставшийся никому из должностных лиц патриаршего двора. Позднее специально для ректора возвели дом – «каменную палатку небольшую». Он даже обзавелся собственным возницей. Из постоянного роста числа учащихся видно, что эти почести оказывались Тимофею не зря: под его руководством школа завоевала у москвичей немалый авторитет.

От тимофеевской школы оставался один шаг до академии. Первый русский ректор сделал все от него зависящее, дабы появилась возможность уверенно сделать этот шаг.

Вернемся к началу истории – учреждению повышенного училища по велению царя Федора Алексеевича и патриарха Иоакима. Государь, получивший личный опыт учебы, скорее славяно-латинского типа, нежели славяно-греческого, колебался: все ли сделано правильно? Туда ли он направил корабль русского просвещения?

Ему нравился ход дел в Типографском училище. Как минимум первое время. По свидетельству Федора Поликарпова (одного из учеников иеромонаха Тимофея), государь Федор Алексеевич и патриарх Иоаким то вместе, то поврозь (!) «…явным и тайным образом едва ли не всяку седмицу ^[46] в типографию прихождаху утешатися духом о новом и неслыханном деле, учащихся же ущедряху богатно одеждами, червонцы и прочими привилегиями» ^[47]. Иными словами, учреждение школы, отданной под руководство Тимофея, оценивалось царем как серьезное достижение. Но с течением времени Федор Алексеевич, видимо, усомнился в том, что подобного училища для Москвы достаточно.

Патриарх с неизменной доброжелательностью оказывал покровительство Тимофею и его подопечным. Одаривал их, желал видеть их искусство, а потому звал к себе в Крестовую палату на Рождество и Пасху. Более того, лично посещал училище. А вот о визитах монарха почти ничего не известно. Похоже, постепенно он несколько охладел к собственному детищу.

Впрочем, иной причиной нежелания Федора Алексеевича посещать Типографское училище могла стать его личная драма. Летом 1681 года на молодого царя обрушился страшный удар: после родов, произведя на свет царевича Илью, скончалась его горячо любимая жена Агафья Семеновна. А неделю спустя ушел из жизни и младенец. Семейное счастье государя рухнуло в одночасье. Вряд ли у него в ту пору хватало сил на государственные дела, включая поддержку тимофеевской школы…

Так или иначе, с течением времени Федору Алексеевичу захотелось поставить новый опыт: попробовать в действии и славяно-латинский формат образования. А для подобного училища требовался руководитель совсем иного склада.

В Москве тогда собралась сильная партия малороссийских книжников. Наибольшим авторитетом среди них обладал ученик Симеона Полоцкого Сильвестр Медведев.

Этот человек когда-то пользовался покровительством крупного дипломата предыдущего царствования – А. Л. Ордина-Нащокина. Когда тот испытал опалу, Медведев принял монашеский постриг. Ему пришлось на протяжении нескольких лет жить на периферии. Но с воцарением Федора Алексеевича он вернулся в столицу. Царь беседовал с ним, выслушал добрые рекомендации от Симеона Полоцкого и объявил свою милость. Еще бы! Когда за человека просит твой учитель, трудно отказать… Медведев какое-то время исполнял обязанности личного секретаря при Симеоне Полоцком. Потом ему досталась высокая должность на Печатном дворе. Затем его возвели в «строители» Заиконоспасского монастыря. А «строитель», по терминологии русского иночества, – вовсе не каменщик и не архитектор, а нечто вроде заместителя или помощника при настоятеле. Монастырский «строитель» отвечает за важнейшие хозяйственные дела. По большому счету Медведев оказался в обители вторым человеком – после настоятеля. Духовные власти доверяли ему вести полемику по религиозным вопросам с иноверцами. Одно время его даже собирались приставить для учительства к царевичу Петру, как это было когда-то с Федором Алексеевичем и Симеоном Полоцким. Но тут уж воспротивился патриарх, ожидавший от Медведева влияния в латинском духе.

По словам историка средневековой русской литературы А. Панченко, «…после смерти Симеона Полоцкого… Сильвестр занял при дворе его место, сохраненное им и в правление царевны Софии Алексеевны, – место придворного поэта, проповедника и богослова». От своего покровителя он унаследовал и богатое книжное собрание.

Иначе говоря, Медведев оказался своего рода духовным преемником Симеона Полоцкого.

Именно этой персоне Федор Алексеевич решил доверить прокладку «альтернативного маршрута» для русского просвещения.

В 1682 году школа Сильвестра Медведева начала свою деятельность в том же Заиконоспасском монастыре, где преподавал когда-то Симеон Полоцкий. Ясно, что ей предназначалась роль славяно-латинского училища. Школа умещалась в двух подземных кельях обители, устроенных по царскому указу. Она соседствовала с Типографской школой иеромонаха Тимофея – их разделяло всего несколько домов по одной стороне улицы, но в духовном смысле отличалась от него разительно.

Затея с медведевской школой относится к последним месяцам царствования Федора Алексеевича. Покровительство со стороны царя длилось недолго. А патриарх такому начинанию вряд ли оказывал содействие: Медведев представлял иную «книжную партию», от него небезосновательно ждали латынничества. По документам не видно, чтобы Заиконоспасское училище приобрело столь же серьезный масштаб, что и заведение на Печатном дворе. Медведев располагал первоклассной по тем временам библиотекой – 630 названий книг на латыни, польском, старобелорусском и греческом языках ^[48]. На время под его руководство перешел преподаватель Типографской школы Карион Истомин. Но при всем том… Медведеву досталось весьма скромное количество учеников. Их набиралось порядка двух десятков.