Записки о Московии - Генрих фон Штаден Страница 21

/ об./ Если кто-нибудь в стране или по городам Московского государства (alien Steten in der Moscau) не найдет управы, то он идет в тот или иной приказ.

Когда сойдутся обе стороны, и правый поцелует крест, то он выигрывает дело и получает деньги. Но виноватый мог, не выплачивая денег, вызвать правого на бой, даже и после присяги. На Москве было много бойцов, которые за деньги бились за каждого. И кто выигрывал дело присягой, а противная сторона судебным решением была недовольна, тот должен был биться на бою со своим соперником или же нанять за себя бойца. Постоянно так и бывало, что тот, кто был прав и присягал, тот оказывался затем неправым. Если у неправого было больше денег, чем у правого — и пусть он действительно неправ — он все же оказывался благодаря этому (т. е. деньгам) правым, а правый неправым. Когда бились бойцы, то тот, который получал большую сумму денег от противника, падал во всем своем вооружении ниц перед своим соперником и говорил: «Виноват, казни!» (Winouat, gosni). Вследствие этих слов правый нередко проигрывал и неправый выигрывал, ибо неправый мог дать больше, чем правый.

/ 9/ Кто получал свою подписную грамоту (unterschriebenen Sritf), должен был итти к Ивану Висковатову, который хранил печать. Человек он гордый, счастлив мог почитать себя тот, кто получал от него свою грамоту в течение месяца. Висковатый был не прочь, чтобы крымский царь забрал Русскую землю, потому что он был расположен ко всем татарам и помогал им. К христианам ^[21] же он был очень враждебен.

Рядом с ними князьями и боярами высокого чина были князья и бояре низшего ранга. Они бывали чиновниками в подклетных селах, которые принадлежали Дворцу. Обычно их слушались купцы и крестьяне (Boiaren=Bauern?) согласно приговору князей и бояр.

За тем, кто пожелал бы пожаловаться великому князю, за тем внимательно следили и потом сажали его в тюрьму. Коли были у него деньги, он мог выйти вон, если же нет, он оставался сидеть пока волосы не вырастали у него от головы до пупка.

Все эти князья, великие бояре-правители (grosse Boiaren im Regiment), дьяки, подьячие, чиновники и все приказчики были связаны и сплетены один с другим, как звенья одной цепи / об./ И если кто-нибудь из них так тяжко грешил, что заслуживал смерти, то митрополит (Papst) мошной своей мог освободить его и пустить на все четыре стороны. Если кто разбойничал, убивал и грабил, а потом с добром и деньгами бежал в монастырь, то в монастыре был он свободен от преследования (frei), что на небе, даже если он покрал казну великого князя или в разбое на большой дороге взял то, что принадлежало казне великого князя. Одним словом, все духовные и мирские господа, всяческой неправдой собравшие добро, говорили, ухмыляясь: «Бог дал!» (Boch dal), id est Deus dedit.

Так управляли они при всех прежних уже умерших великих князьях. Некоторые из последних заводили было опричные порядки (den aprisnischen Handel), но из этого ничего не выходило. Также повелось и при нынешнем великом князе, пока не взял он себе в жены княжну, дочь князя Михаила (!) ^[22] Темрюковича из Черкасской земли. Она-то и подала великому князю совет, чтобы отобрал он для себя из своего народа 500 стрелков и щедро пожаловал их одеждой и деньгами и чтобы повседневно и днем, и ночью они ездили за ним и охраняли его. / 10/ С этого и начал великий князь Иван Васильевич всея Руси и отобрал из своего народа, а также и из иноземцев (aus frembden nationibus) особый избранный отряд (sonderlich auserwelet Volk). Итак устроил опричных и земских (machet also Aprisna und Semsky). «Опричные» — это были люди великого князя (die seinen), земские же — весь остальной народ. Вот что делал дальше великий князь. Он перебирал (musterte) один за другим города и уезды и отписывал имения у тех, кто по смотренным спискам не служил со своих вотчин его предкам на войне; эти имения раздавались опричным.

Князья и бояре, взятые в опричнину, распределялись по степеням (in gradus) не по богатству, а по породе (nach Geburt). Они целовали крест, что не будут заодно с земскими и дружбы водить с ними не будут. Кроме того, опричные должны были носить черные кафтаны и шапки и у колчана, куда прятались стрелы, что-то вроде кисти или метлы, привязанной к палке. По этому узнавали опричников.

/ об./ Великий князь из-за мятежа (Ufrurs halben) выехал из Москвы в Александрову слободу — в двух днях пути от Москвы; оцепил эту слободу воинской силой и приказал привести к себе из Москвы и других городов тех бояр, кого он потребует.

Великий князь послал в земщину (in die Semsky) приказ (Mandat): «судите праведно, наши виноваты не были бы (Sudite praveda nassi winowath ne boliby)».

Тогда-то из-за этого приказа земские и пали духом. Любой из опричных мог, например, обвинить любого из земских в том, что этот должен ему будто бы некую сумму денег. И хотя бы до того опричник совсем не знал и не видал обвиняемого им земского, земский все же должен был уплатить опричнику, иначе его ежедневно били публично на торгу кнутом или батогами (mit Knuttelen oder Prugelen) до тех пор, пока не заплатит. И тут никому не было пощады: ни духовному, ни мирянину. Опричники устраивали с земскими такие штуки, чтобы получить от них деньги или добро, что и описать невозможно. И поле (Kampf) не имело здесь силы / 11/: все бойцы со стороны земских признавались побитыми; живых их считали как бы мертвыми, а то и просто не допускали на «поле».

Великий князь приезжал из Александровой слободы в Москву и убил одного из первых бояр в земщине, а именно Ивана Петровича Челяднина: на Москве в отсутствие великого князя он был первым боярином и судьей, охотно помогал бедному люду добиваться скорого и правого суда; несколько лет он был наместником и воеводой в Лифляндии — в Дерпте и Полоцке. Пока он был наместником в Дерпте, немцы не знали беды, чтобы, например, великий князь приказал перевести их из Нарвы, Феллина и Дерпта куда-нибудь в Русскую землю ^[23].

После него наместником и воеводой был князь Андрей Курбский. Как только понял этот штуку с опричниной, пристроил он свою жену и детей, а сам отъехал к королю польскому Сигизмунду Августу. На его место прибыл боярин (Knese!) Михаил Морозов. Этот оболгал лифляндцев перед великим князем / об./ так, что великий князь приказал вывести всех немцев с женами и детьми из Лифляндии, из Дерпта, Феллина и Нарвы в свою землю, в 4 города: Кострому, Владимир, Углич и Кашин.

Челяднин был вызван на Москву; здесь в Москве он был убит и брошен у речки Неглинной в навозную яму. А великий князь вместе со своими опричниками поехал и пожег по всей стране все вотчины, принадлежавшие упомянутому Ивану Петровичу. Села вместе с церквами и всем, что в них было, с иконами и церковными украшениями — были спалены. Женщин и девушек раздевали донага и в таком виде заставляли ловить по полю кур.