Святополк окаянный - Александр Майборода Страница 21

Темная пасть с огромными волчьими клыками проглатывала утомленное багровое солнце, последние лучи которого озаряли застывшие в воздухе загадочные волшебные замки. Баюны говорят, что в этих замках живут маленькие невесомые феи, которые в летнее полнолуние, когда цветет всемогущий цветок папоротник, опускаются на землю и на лесных полянах скрытых от чужих глаз, при призрачном свете луны, водят светящиеся хороводы. Они говорят, счастлив будет тот, кто найдет волшебный цветок папоротник, — цветок откроет все земные клады. Но еще счастливее будет тот, кто сумеет поймать маленькую фею, — за свою свободу она выполнит любое желание.

Но все это ложь!

Несчастен будет тот, кто воспользуется кладами, открытыми цветком папоротника. И вдвойне несчастен будет тот, кто, изловив фею, отпустит ее, взамен потребовав свершения своих желаний. Ибо желания человека ничтожны, какие бы они ни были: и власть, и несметные богатства.

Только одно желание может принести счастье человеку — любовь женщины.

Но нельзя добиться любви от женщины силой. А фея — женщина, хотя бы и волшебная...

Поэтому лучше не искать цветка папоротника и не ловить фею, чтобы добиться от нее любви.

Мягко растворяются в синеве волшебные дворцы, и загорается первая звезда, как далекий пожар.

Больше всего в жизни Микула обожает спать на сеновале. Любит после долгого жаркого дня упасть в копну мягкого душистого сена. Здесь пахнет земляникой, душицей, мятой и еще каким-то медово-сладким запахом. А вверху, сквозь прорехи в соломенной крыше, в глубоком темно-синем, почти черном, небе загадочно подмигивают далекие огоньки. Они так далеки, что, рассматривая их, невольно проваливаешься в бездонную глубину ночного неба. И все забываешь, и только легкое сладко-мучительное томление в усталом теле напоминает, что ты еще жив и находишься в этом грешном мире.

Говорят, что звезды — это отражение душ людей. Одни горят поярче, другие едва заметные, так живут и люди — одни ярко, другие едва заметно. Но, пока светит звезда, и жив человек. Упадет звезда, и умрет человек. У каждого своя звезда. Где-то и его, и он хотел бы знать, большая она или маленькая, и крепко ли она держится на небе. Но боги мудры, и никто не знает, где и какая его звезда. Потому что страшно смотреть в небо и каждое мгновение бояться, что твоя звезда, держащаяся в небе на крохотных серебряных гвоздиках, вдруг упадет. Лучше ничего не знать. И когда с неба срывается и падает, оставляя за собой тонкий огненный след, звезда, думать, что это сгорает душа человека, неизвестного тебе, а потому относиться к дого-рающеи душе равнодушно, как к желтому листу, плывущему в осеннем холодном хрустальном воздухе. Лист немного полетает, поддерживаемый потоками воздуха, но в конце концов упадет на землю, где уже лежит множество листьев. И они будут наслаиваться слой за слоем. И видны будут только багровеющие в предсмертной красоте верхние листья, и если разворошить толстый слой упавших листьев, то можно увидеть, что нижние уже сгнили, и их с трудом можно отличить от земли. Потому что земля — это и есть тела людей, живших на ней.

Так было всегда... Так будет и дальше... И пусть будет так, как есть.

Над лесом прошелестел слабый ветерок, и сразу что-то оживленно зашептали деревья.

Осень скоро, и деревья шелестят не так, как весной или летом. Летом они лепечут мягко и ласково, как подрастающий ребенок. Осенью их шелест похож на предсмертный хрип. Потому что осень. И скоро зима, и все уснет... и всем пора спать... Завтра Векша поднимет чуть свет, — жито созрело, надо поскорее его сжать... Вяло текут мысли в голове глубоко провалившегося в мягкое сено парнишки.

Его веди наливаются тяжелым свинцом и невольно опускаются, и он готов уже уснуть, как вдруг чувствует тихий, странный шорох снизу.

Сон моментально исчезает. Он переворачивается на бок и вглядывается в сторону, откуда доносится настороживший его шелест. Внизу темно, но все равно видно, как на сеновал, крадучись, поднимается белый силуэт. Это похоже на женскую фигуру. Но странно это, в избе должны все спать. Собака необычно молчит.

Сердце подростка обеспокоенно стукнуло. В лесу, где он живет, водится много странных существ.

Хвала богам, думает он, упыри в нашем лесу не замечались. Но старики рассказывали, что лесные русалки иногда похищают молодых парней. А мог это быть и домовой Дедко. Дедко хозяин в доме, и он не любит людей, которые нарушают старинные обычаи и непочтительны. В отместку за это он имеет привычку пугать и душить их во сне.

Микула вроде ничего не нарушал и всегда был почтителен к духам, однако... Не так давно киевский князь приказал всем жителям стать христианами, и все послушно крестились. И это могло не понравиться старому доможилу Дедко.

Рука парнишки помимо воли легла на лежащую рядом палку. В борьбе с нечистью палка вряд ли поможет, но смелости придает.

Тут же послышался тихий смех и девичий шепот:

— Микула, да ты никак испугался?

Микула облегченно выдохнул, теперь он догадался, что это была Одарка, дочь соседа.

В его голове еще были свежи воспоминания от летнего праздника Купалы. Парни и девки водили хороводы, возносили хвалу богине плодородия Макоши, прыгали через костры. А потом все разбрелись по роще. Что происходило потом, в памяти Микулы осталось как чудный сон, — призрачные белые тени среди деревьев. Странное, доводящее до безумия чувство. Погоня за белыми тенями.

В темноте трудно было разобраться, что это... Кто это... Но все-таки ту, что он поймал тогда... или она поймала его... он почти узнал — она была похожа на Одарку.

Одарка красивая. У нее длинные густые черные волосы, брови стрелами и горячие карие глаза.

Но была ли это она или кто другой, Микула так и не был уверен ни тогда, ни сейчас. Он много раз потом, встречаясь с девушкой, порывался расспросить ее о том, что происходило тогда, в ту волшебную ночь. Но каждый раз, глядя в ее непонимающее лицо, в ее смеющиеся глаза, он так и не решался задать беспокоивший его вопрос.