Феодора. Циркачка на троне - Гарольд Лэмб Страница 21

Это была невероятная задумка Юстиниана. Император хотел собрать колоссальную армию, чтобы совершить поход за море и завоевать потерянную империей провинцию в Африке, которая уже в течение трёх поколений принадлежала королевству вандалов, а также завоевать Сицилию, Италию, Испанию, Галлию и даже сам Древний Рим. Известно, что Белизарий не выразил особой радости по поводу отправки всей константинопольской армии за море. Последний императорский флот, отправленный завоёвывать Африку, странным образом сгорел, а последний поход вероотступника Юстина завершился в пустынях в устье Тигра и Евфрата. Что бы ни произошло, плата будет очень высокой. Экономист открыто выступал против похода: «Если мы победим, что мы получим? Провинцию. Если мы проиграем, то потеряем всё. Армию, флот, а это много значит. Ставки слишком неравны».

Кроме того, заметил Иоанн, в Палестине уже шла гражданская война, и правительство пыталось подавить еретиков-самаритян. Чтобы справиться со злобными отступниками, требовались солдаты и деньги. Большинство населения совсем не хотело войны. Уличные ораторы, пьяницы и портовые грузчики открыто заявляли: если император не передумает, его надо свергнуть. Но император не передумал. В казармах и доках полным ходом шли приготовления к войне. В это время одна из фракций предъявила свои претензии. Прасины страдали под натиском любимчиков императора — венетов. Цирковые фракции имели множество последователей среди населения провинций и самого Константинополя, но действовали более открыто в шумном Антиохе и бурной Кесарии, нежели в благополучной столице. Раньше фракции защищали города: прасины, венеты и другие были ответственны за определённые участки городских укреплений. Они всё ещё имели различное оружие, но в обыденной жизни больше времени посвящали спорту, чем военным упражнениям. Однако они выбрали для себя определённые цвета и под туниками носили запрещённые короткие кинжалы. Зелёный цвет преобладал среди беднейших и безработных слоёв и в отколовшихся церквах, так венеты называли манихеев, евреев и самаритян. Будто в то время политические партии сформировывались из стражи императора, масонов, атлетов, рабочих, оборванцев и разбойников!

Самые опасные из всех нарушающих закон — юнцы. Ночью они буквально наводняли город, носили оружие и одежду гуннов. «Эту одежду они приобрели, — заметил Прокопий, — на ворованные деньги. Под туниками, на бедре, они прятали маленькие обоюдоострые кинжалы и, как только сгущались сумерки, собирались в группы, чтобы грабить свои жертвы, похищая у них одежду, золотые украшения и тому подобное».

В то время богачи по привычке одевались в старье и носили дешёвые побрякушки, отваживаясь с наступлением темноты выйти на улицу. Венеты не боялись ареста и бесчестили женщин даже днём, не обращая внимания на прохожих. После того как преступные клики венетов вытеснили прасинов с улиц, другие граждане стали нанимать вооружённых венетов для убийства своих врагов.

«Среди них началось своего рода соперничество, — вспоминает Прокопий, — они хвастались своей силой и мужеством, убивая одним ударом невооружённого человека, повстречавшегося на их пути. Если какой-нибудь судья игнорировал их советы, ему выносился смертный приговор. Ростовщиков вынуждали отказываться от причитающихся им денег. Сыновья знатных вельмож вступали в ряды этих убийц, заставляя своих отцов передавать им имущество».

К удачливым разбойным группам присоединялись и девушки, поэтому обескураженные прасины начали менять свои цвета или покидать город. В то же время из деревень и провинций в Константинополь стекались целые семьи, чтобы пожаловаться на налоги, которыми обложили держателей лавок, фермеров и всех владельцев лодок. Простые люди шли за помощью к императору, избранному по воле Божьей, они свято придерживались своего права на свободу слова и общественных собраний.

По настоянию народа, такое собрание состоялось на открытии игр на ипподроме 13 января 532 года. Из-за беспорядков Юстиниан не назначил консула, отвечающего за игры. Он сам устраивал состязания, а поддержание порядка возложил на префекта города. «Правительство, — с удовольствием писал Прокопий, — вело себя как тиран, но как бессильный тиран».

Было воскресенье. В перерыве между двумя забегами с места поднялся демарх прасинов и обратился к Юстиниану, сидящему в императорской ложе. Писцы зафиксировали последовавший далее спор. Поскольку голос Юстиниана был не слышен на арене, за него говорил глашатай.

Демарх:

— Будь благословен, Юстиниан Август! Пусть тебе сопутствуют победы! Великий правитель, горе мне! Господь знает, что я обижен, и всё же я боюсь назвать имя своего обидчика.

Глашатай:

— Кто он? Мы не знаем его.

— Его можно найти в квартале сапожников.

— Никто не причинил тебе вреда.

— Ты знаешь правду, трижды августейший. Ты знаешь имя моего тирана!

— Мы не знаем, кто притесняет тебя.

Вынужденный назвать имя демарх выдал одного из солдат охраны:

— Он умрёт, как Иуда.

— Ты пришёл сюда не смотреть игры! Ты пришёл оскорблять наших магистратов!

— Мой обидчик умрёт, как Иуда!

Очевидно, прасины жаловались не на одного солдата. Почувствовав угрозу, Юстиниан ответил через глашатая с лужёной глоткой:

— Тихо, евреи, манихеи, самаритяне!

— Ты называешь нас евреями и самаритянами? На нашей стороне Матерь Божья!

На скамьях раздались шум и ропот, когда толпа услышала последние слова.

Глашатай:

— Тише, вы, или ваши головы слетят с плеч!

После этого оратор сменил тон. Он умолял великолепного Юстиниана не гневаться на его просьбу. Ведь у него есть веские причины, чтобы жаловаться именно теперь. Он говорил от имени тех, кто не мог прийти во дворец или добиться аудиенции в каком-нибудь государственном учреждении. Ему самому пришлось добираться сюда окольными путями, а сейчас он жалеет, что вообще пришёл. Ему, просителю, угрожают казнью!

Глашатай:

— Каждый волен идти куда хочет, не боясь ничего.

Искушённый в ораторском искусстве демарх оглянулся на сидящих людей.

— Мне говорят, что я свободен, и всё же не разрешают пользоваться своей свободой. Если человек свободен, но он прасин, то будет наказан. Фемида закрывает глаза при виде зелёного цвета. Прекрати убийства, пусть нас наказывают по закону! Люди не могут выносить угнетения, именуемого законным наказанием. Лучше бы этот Саббатий никогда не появлялся на свет, потому что его сын убийца!

Оратор возвысил голос над рёвом толпы, заглушивший протесты Юстиниана.

— Да, продавец леса, который был здесь зрителем утром, зарезан днём. Господин наших жизней, кто убил торговца?

До этого момента лидер венетов только скептически слушал. Теперь же он дал волю словам.

— Твоя фракция — единственная, кто приходит на ипподром с убийцами!