Матрица Скалигера - Вячеслав Лопатин Страница 21

В 1529 году случилось неслыханное ― турецкая армия впервые пересекла старую имперскую границу и осадила Вену. В Европе случился переполох. Страшные и ужасные турки, поработившие много христианских народов, вторглись теперь и в саму Империю. Убедившись под Веной, что их сил недостаточно для того, чтобы закончить кампанию до зимы, они вернулись домой для подготовки к более серьезному походу.

А в 1241 году страшные и ужасные татары, угнетатели христиан, так же, через Венгрию, прорвались в Центральную Европу. Там ― опять же паника. Продвинулись нехристи, правда, чуть дальше Вены. И ушли не сразу, а только в следующем году. Но в целом картины идентичные. Разница лишь в причинах отступления и дальнейших действиях.

Почему ушли турки ― понятно. Они соберутся с силами и в будущем будут не раз нападать на империю Карла и его преемников. С XIII же веком опять какая–то ерунда. Военных причин отступать у татар не было. Наоборот, они бы прошли еще дальше, да вот беда ― в далеком Забайкалье, на краю мира, умер их верховный хан. И вот якобы из–за этого они отправляются обратно и обосновываются между Днепром и Волгой, положив начало Золотой Орде. Спрашивается, при чем здесь смерть хана, если домой они так и не вернулись? И чем тогда причерноморские степи лучше Центральной Европы, которая уже лежала у их ног. Получается, она им была не нужна. Больше попыток проникнуть в нее они не совершали. Но к чему тогда вся эта затея? Ведь воевать с европейскими рыцарями ― это не на какого–нибудь племенного князька напасть. Каковы же были их цели? Или, может, их вообще не было? Грандиозный поход без целей, причин и плана. Как ни крути — ни одного вразумительного ответа, одна несуразица.

Осмысливая параллель между нашествиями татар и турок, можно прийти к выводу, что дикая татарская орда ― это не более чем турецкая орта, подразделение янычар, соответствующее европейскому полку.

Перед лицом турецкого нашествия Карлу необходимо объединить протестантские и католические княжества. Примирение состоялось в Нюрнберге при посредничестве князя Майнцского. Через 9 лет сейм в Регенсбурге подтвердит Нюрнбергскую договоренность.

Фридрих отправился отвоевывать Иерусалим, но, поговорив с султаном, вступил в него без боя. С какой стати тот уступил неверным город, за который идет война уже почти полтора века, не совсем понятно. Опять Фридрих предстает перед нами не столько христианским властителем, сколько восточным владыкой, усугубляя нереальность этой исторической картины.

Что здесь общего помимо нидерландо–голландской связки? В первом случае дело происходит в Генте, а во втором ― на Хунте.

Основной задачей иезуитов была борьба с религиозным инакомыслием, и именно через иезуитов осуществлялась инквизиция. За несколько веков до них было основано множество монашеских орденов, но лишь одним доминиканцам давались права и обязанности инквизиторов. Общность деятельности обоих орденов хорошо проявляется и в названиях их членов: первые именовались воинами Иисуса, а вторые ― псами божьими.

Воинство Иисуса было основано Игнатием Лойолой, а Орден доминиканцев — Домиником Гусманом. Ничего общего в этих именах на первый взгляд не наблюдается. Но Лойола — это фамилия, а Гусман ― нет. Доминик начинал свою монашескую деятельность в городе Осма, отсюда и его прозвище. Остаются первые имена. Однако Игнатий ― это искаженное имя Лойолы. В оригинале он ― дон Иниго. Вот этот–то Дон Иниго и есть Доминик.

Может создаться впечатление, что имя Доминик произошло от Дон Иниго. Ирония заключается в том, что все случилось наоборот.

Первоначально был создан орден, члены которого должны были охранять истинную веру от всяких ересей. Поэтому их называли псами господними, или божьими. На латыни ― domini canes. Но Церкви нужен был очередной святой персонаж, и два слова слились в одно, образовав «доминиканцев», последователей некоего Доминика, который якобы и учредил этот орден. То, что предлагает традиционная версия ― появление естественного словосочетания «псы божьи» в результате деления на части одного целого слова «доминиканцы» ― полный абсурд. Такой процесс словообразования противоестественен для человеческого мышления и развития языка, поэтому нигде и никогда в обозримом прошлом ничего подобного не было.