1000 ночных вылетов - Константин Михаленко Страница 21
1000 ночных вылетов - Константин Михаленко читать онлайн бесплатно
— Эх, ребята, знаете, о чем я думаю? — спрашивает Коля Кисляков. Это его голова, оказывается, пристроилась на моем животе. — Собраться бы нам всем вместе вот так лет через двадцать!
Николай Кисляков, ладно скроенный, черноволосый и темноглазый паренек, отличный штурман, неисчерпаемый кладезь анекдотов и ходячий справочник по любым вопросам. Он на память может прочесть длиннющую поэму Пушкина, может «выдать» любую формулу — от бинома Ньютона до площади захвата объектива любого фотоаппарата, может мгновенно рассчитать траекторию полета снаряда. Но при всем практическом складе ума Коля неисправимый мечтатель.
— Представьте, собрались мы все через двадцать лет. Борис уже генерал. Командующий военным округом, и не меньше. А вот Костя ушел из авиации. Работает в Москве. Знаменитый хирург.
— А Коля, простите, Николай Александрович Кисляков, — подхватывает Иван Шамаев, — к этому времени стал знаменитым поэтом!
— Пушкин? — спрашиваю я, вступая в эту игру.
— Куда там! Бери выше! Во всех учебниках только одна фамилия, только одно имя — народный поэт Кисляков!
— Издеваешься, Иван? Но и ты неравнодушен к поэзии. Не ты ли сочинил: «Мой ПО-2 в тумане «бреет», выхлоп гаснет на лету».
— Пустяк! Пародия! — перебивает Иван. — А вот хотите послушать?..
— Валяй!
И Иван «валяет». Дымят и светятся в темноте огоньки наших цигарок. Шумно вздыхает Борис, затаилась на моем животе беспокойная голова Николая.
— Пессимист! Эти бы стихи да Шмакову. «Упадническое настроение у сержанта Шамаева! А не паникер ли наш Шамаев? От паники до предательства — один шаг! Так и запишем: сержант Шамаев вступил на путь прямого предательства, потому как сочиняет стихи».
— Брось, Коля! — Это голос Сергея Краснолобова. Он самый рассудительный из всех нас. Он наш комсомольский секретарь, и мы его очень уважаем. — Брось. Послушаешь тебя, и можно подумать, что солдату не нужна поэзия, не нужна мечта. Нужно. Все нужно и на войне… Но без уныния.
— Так я не про то, Серега. На войне и песня нужна, и радость. А вот что у некоторых не только глаза, а даже мысли в черный цвет окрашены, это уж точно!
— А у тебя в какой цвет глаза окрашены? — неожиданно вступает в разговор Борис. — В розовенький? Стихи, песенки? К черту поэзию! Понимаешь, к черту! Сволочи отхватили пол-России, а тебе все хаханьки?! Мы отступаем!.. Отступаем, а ты стишки, песенки!.. Другой раз аж невмоготу. Добыл бы винтовку и — пешком, навстречу всем этим гадам!.. Чтобы — штыком, чтобы — кишки наружу!.. Чтобы сам видел, своими глазами!..
— Печорин! Герой двадцатого века!.. — обрывает Сергей. — Мушкетер!.. Ты — советский солдат! Ты — комсомолец! Винтовку ему… Тебе дали оружие, вот и дерись им!
— Оружие!.. — не унимается Борис. — Фанера, перкаль и деревяшки? Эх, Серега! Видимость оружия! Вот поэтому и хочется с винтовкой — грудь на грудь. Иначе не выстоять! Понимаешь, каждому надо винтовку! Каждому! Пацану, женщине — всем! Всему народу!
— Ты есть хочешь?
— Нет… А ты, Серега, зубы не заговаривай! Не уводи в сторону!
— А я не в сторону, я по существу. Винтовку, говоришь, каждому? Да?
— Ну? Каждому.
— А кто их тебе сделает? Кто тебе завтра жрать даст?
— Ну, знаешь!..
— Я-то знаю! А ты дураком прикидываешься, Печорин! Эх, Борис! Не тебе ли знать, как достается хлеб, как достается каждая тонна железа. Война не забава, тут достается каждому. И в тылу, и на фронте. Только надо верить в победу. Надо верить!
— Верить!.. А немцы на Кавказе! Лезут к Волге! И ничего не хватает. Бомб на два вылета — и ждите! Патроны — берегите! Вот у меня вчера «мессер» на хвосте висел. Что же я должен был беречь патроны и… отступать?! Когда же у нас будет чем воевать, Серега?
— Будет! Смогли же мы выстоять под Москвой, смогли их отбросить.
— Смогли. Но почему теперь опять отступаем? Отступаем, отступаем?..
Радостью захлебывается радио Германии: «Победа близка! Русские на грани краха! Дни Москвы сочтены!»
Вновь вытаскивается давний приказ фюрера о порядке воинского парада в Москве. Перечисляются подвиги дивизий с поэтическими названиями «Эдельвейс», «Нахтигаль» и откровенно зловещими — «Тоде кампф дивизион». [8] И опять лозунги, заверения, радостные прогнозы: «Русские будут прижаты к Волге и уничтожены! Впереди Волга! Русским отступать некуда!»
Отступать некуда. Это понятно каждому. Отступать нельзя. Ни в коем случае нельзя! И нельзя поддаваться настроениям, которые порождены горечью отступления, нашими неудачами под Харьковом и Воронежем, в Донбассе и Крыму…
— Всякая мысль, что отступать еще есть куда, что Россия велика и можно найти другой, более выгодный рубеж, — сегодня равнозначна предательству, — взволнованно и немного печально говорит комиссар. — Центральный Комитет партии обращается ко всем армейским коммунистам с требованием стоять насмерть. Защищать каждый метр советской земли. Этого же требует Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин в своем приказе.
Комиссар зачитывает слова приказа, суть которого предельно ясна: ни шагу назад!
«Ни шагу назад!» — клянется полк.
Приказом Ставки наш полк в числе десяти авиационных полков перебрасывается на Донской фронт. Где-то там, в степях между Доном и Волгой, начинается великая битва за Сталинград.
Мы стоим неподалеку от речонки Медведица, что впадает в Дон на относительно «тихом» участке фронта. И дела у нас пока небольшие — контролируем дороги за Доном, в меру сил препятствуя продвижению по ним вражеских войск.
О нас не сообщают в сводках Совинформбюро, не пишут в газетах. Да и что представляют собой на фоне громадной битвы под Сталинградом два-три уничтоженных танка или пяток подбитых бронетранспортеров? И все-таки уничтоженный танк не прорвется к Сталинграду, а подбитые транспортеры не выйдут к Дону!
Днем стояла жара, а к ночи похолодало, и совсем неожиданно навалился туман. Отбой! Сегодня боевых вылетов не будет. Свободные вечера выдаются не часто, но и они в тягость. Вот хотя бы лейтенанту Герасимчуку. Зачем ему свободные вечера, если его любовь где-то за тридевять земель? Прямо из-за свадебного стола улетел лейтенант. Улетел по тревоге, когда враг только переступил нашу границу. Ох, как далеко от Дона до границы, до родной Беларуси! Далеко и до его то ли жены, то ли невесты… Поэтому каждый час без полетов, без боя в тягость горячему лейтенанту. Но «отбой» — куда тут денешься? И разрешено личному составу принять положенные сто граммов. Стало быть, еще на ночь, еще на сутки отодвигается долгожданная встреча с любимой.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments