Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари - Сергей Кузнецов Страница 21

Эти развлечения были частью «греческого вечера», устроенного Строгоновым в честь французской эмигрантки и ставшего своего рода презентацией его сада. Рассказ о празднике помещен в самом начале российского эпизода мемуаров. Поэтому может сложиться впечатление, что он состоялся в июле 1795 года, сразу после приезда художницы.

Однако следует иметь в виду, что источник представляет собой не подобие дневника, а довольно свободный текст. Воспоминания эмоциональной дамы впоследствии смешались, и она расположила их в свободном порядке. «Греческий вечер» не мог проходить ранее 1796 года, когда дача Александра Сергеевича приобрела классический вид.

Чудом уцелевший уникальный лист. План первого этажа Строгоновской дачи, выполненный А. Ринальди, был превращен в рабочий А. Воронихиным, тот в целях экономии времени и средств непосредственно на листе предшественника показал графу свои предложения

В настоящее время достаточно хорошо известно, как создавался этот воронихинский шедевр. За образец переустройства зодчий взял галерею в Царском Селе, едва законченную тогда Чарлзом Камероном и позднее получившую его имя. На первом этапе работ архитектор Федор Демерцов (он на короткое время привлекался к проектированию) сочинил проект, в котором точно воспроизвел фасад шотландца, но для меньшего по объему сооружения. При сохранении фронтона здание оказалось бы тяжеловесным. Строгонов это понимал и отстранил Демерцова от дальнейшей работы. Воронихин — мастер более свободный в полете своей творческой мысли — отказался от давления прототипа и добился легкости здания, увенчав его куполом и устранив фронтон. Разобрав верхние деревянные конструкции, архитектор максимально сохранил кирпичные стены внизу. Заменив окна, он обогатил боковые фасады рельефами и колоннадами.

Как и другие русские богачи, Александр Сергеевич стремился добиваться первенства во всем, и надо отметить намерения исполнялись. И.М. Долгорукий, описывая празднования воскресений на Строгоновской даче, стоившие каждый раз хозяину 500 рублей (огромную сумму), свидетельствует об участии в гуляниях всех сословий; горожане в конечном итоге предпочли веселиться здесь, а не на даче Л.А. Нарышкина «Ба-Ба», располагавшейся на Петергофской дороге. Прежде именно там предпочитали бывать петербуржцы, что вызывало ревность Александра Сергеевича.

Панорама набережной Большой Невки в период расцвета Строгоновской дачи. Слева направо видны жилые постройки 1790-х гг.: дом Александра Сергеевича, флигель барона Александра Николаевича и дом Павла Александровича. Рисунок, положенный в основу гравюры, был исполнен с Каменного острова, откуда можно было переправиться к Строгоновым по плашкоутному (наплавному) мосту

Руинный мост на Строгоновской даче

Парки, насыщенные в большей или меньшей степени «рассказывающими» павильонами, часто создавались в Европе по заказам просвещенных вельмож и просвещенных монархов. Как правило, он окружал летний дворец своего создателя. В России наилучший пример — Царское Село императрицы Екатерины II. Строгоновский случай характерен тем, что его сад находился на значительном удалении от городского дома, а владелец ограничился относительно небольшим жилищем. Другой особенностью была установка здесь (довольно случайная) гробницы, связанной благодаря предприимчивости авантюриста с легендарным поэтом.

Глава 10
Физический кабинет

Используя особенности планировки дома патрона, А.Н. Воронихин, предполагая, вероятно, в том числе и просветительские цели, уже в середине 1790-х годов использовал египетскую декорацию для оформления алхимической лаборатории графа Александра Сергеевича. Те краткие сведения, что уже приводились и будут дополнены ниже, показывают, что появление у Строгонова «храма Амона» представляется логичным следствием его мыслительной деятельности.

В 1762–1768 годах в Москве публикуется «Сетос» — роман Ж. Террасона, переведенный Денисом Фонвизиным и названный им «Геройская добродетель, или Жизнь Сифа, царя египетскаго, из таинственных свидетельств Древняго Египта взятая». В 1770 году в Берлине вышел в свет другой анонимный трактат на тему Египта с загадочным названием «Крата Репоа». Этой книге, автором которой был прусский военный советник Карл Фридрих фон Кеппен (1734–1798), предстояло не только сыграть определяющую роль в истории европейского масонства XVIII–XIX веков, но и стать «фундаментальным документом» западной эзотерики в целом.

Сочинение Кеппена в скором времени приобрело широкую известность и в последней четверти XVIII века выдержало ряд переизданий. В 1779–1784 годах в Москве и Санкт-Петербурге публикуются три русских версии «Крата Репоа». Подзаголовок трактата («Посвящение в древнее тайное общество египетских жрецов») не оставлял у образованного современника сомнений в принадлежности книги к давней традиции любомудрия (философии), достигшей в XVIII века небывалого доселе подъема. Сформировалась традиция египтософии или изучения воображаемого Египта, рассматриваемого в качестве источника всей эзотерической премудрости и вневременной идеи, слабо связанной с исторической реальностью.

Вероятно, в 1796 году, осенью при необъяснимом почти точном совпадении с началом правления Павла I, в конце восточной анфилады на месте прежних Столовой и Буфета, за зеркальной дверью была устроена новая, наиболее тайная часть Кабинета графа A.C. Строгонова. Про эту дверь сохранился анекдот, приводимый Н.М. Колмаковым: «Рассказывают, что однажды, позвав своих друзей на обед, он вдруг объявил им, что повар его неизвестно куда исчез, оставив его и гостей без обеда; последние спешили уходить, как вдруг незаметно раскрылась широкая зеркальная дверь, и изумленным гостям представился вид роскошнейшего обеденного стола». ^[24] На самом деле перед дверью уже довольно продолжительное время стояла скульптура Амура (об ее трактовках упоминалось в главе 7), самая древняя интерпретация смысла изваяния, вероятно, подразумевалась Строгоновым.

Посмертный портрет графа A.C. Строгонова работы А. Варнека. Изображен в костюме кавалера ордена Андрея Первозванного. За спиной — статуя Юпитера-Амона из Физического кабинета (надпись на ее постаменте «ARS ÆGIPTIACA PETROPOLI RENATA. MDCCCX» — Искусство египетское в Петербурге возобновлено. 1880). На столе с ляпис-лазурью из Картинной галереи, рядом с кавалерской шапкой, гранитная ваза, под ним копия Укротителя коня Кусту. В окне — Казанский собор как главный результат жизненного пути