Монсегюр и загадка катаров - Жан Маркаль Страница 21

С лингвистической или топонимической, как и с исторической, точки зрения произведение аббата Буде — даже не шутка: это невероятное переплетение лжи, недопустимых грубых приближений, нелепых и наивных утверждений, которые никак нельзя оправдать даже при крайней снисходительности. Впрочем, это поняли и некоторые «герметисты» или журналисты, которых привлекали тайны Ренн-ле-Шато и окрестностей: не слишком зная, как поступить с текстом, которому они некогда пели дифирамбы, они наконец распознали в нем гениальную и изощренную криптограмму ^[9]. Аббат Буде одним махом сделался предшественником Жака Лакана, а его книга — закодированным планом отыскания «сокровища», спрятанного в Разе, возможно, даже сокровища катаров. Пожелаем же удовольствия любителям этого жанра. А таких, похоже, немало.

Но все же нам придется задаться принципиальным вопросом: если произведение аббата Буде представляет собой столь чудовищный вздор, можно ли быть уверенным, что так не было задумано? Очень хорошо известно, что великие классические тексты Средневековья, прежде всего сочинения Кретьена де Труа и те, что посвящены поискам Грааля, нашпигованы ловушками, несообразностями, парадоксами, тупиками, ложными свидетельствами и намеренными преувеличениями, и все это по воле авторов. Эти тексты действительно закодированы, и требуется терпение, чтобы распутать клубок, который они образуют все вместе. Так вот, очень похоже, что книга аббата Буде имеет ту же природу и составляет часть чего-то. Значит, ее следует рассматривать не в плане лингвистики, истории или даже игры слов и даже не в плане акрофонической перестановки букв, а в составе некоего целого.

Потому что Разе, если он и образует нечто особое, специфический край, не может быть отделен от остального, то есть от катарской области, которая включает Сабарте и район Монсегюра и для которой он бесспорно является центром. Разыскивать кельтские компоненты Разе — дело хорошее, но они представляют собой нечто вроде зеркала, сквозь которое просвечивают другие образы. Упорно замечая только надводную часть айсберга, рискуешь пойти ко дну, натолкнувшись на подводную часть, куда более значительную. Ведь у Разе есть история.

Началась эта история давно. Раскопки, предпринятые в 1930 году под отрогом Ренн-ле-Шато, позволили обнаружить солютрейские захоронения, то есть захоронения времен верхнего палеолита, возраст которых — около 30 000 лет до н. э. Перерывов в проживании людей здесь не прослеживается, есть следы магдаленской эпохи, конца палеолита, а с четвертого тысячелетия до н. э. земля Разе ощетинилась мегалитическими памятниками, из которых сохранилось несколько экземпляров, в том числе менгир в Пейроле под названием Пейро Дрейто — «правый камень».

Настал железный век, и эти места заселили вольки-тектосаги и редоны. Культ воды, засвидетельствованный в Ренн-ле-Бене и в Алете, позволяет думать, что на территории Разе, достаточно изолированной и богатой лесами, должны были находиться многочисленные места отправления культа, знаменитые неметоны (nemetons) — святилища или поляны, посвященные божествам — хранителям или воителям, как Граннос.

В 121 году до н. э. территорию, которая станет называться Gallia Togata или «Нарбоннской Галлией», заняли римляне. След римлян еще заметен в Алете или Ренн-ле-Бене, где они использовали источники и благоустроили их, как делали почти повсюду в Галлии. Нашли также остатки римского пути из Алета в Ренн-ле-Бен — фрагмент большой дороги, которая должна была соединять Каркассон с каталонским побережьем и проходить через то, что нынче называется перевалом Святого Людовика. Но в Ренн-ле-Шато нет и следа римской оккупации, что вполне объясняется привычками римлян селиться в долинах, чтобы лучше контролировать и содержать в порядке пути сообщения — жизненно важную систему для администрации, ответственной за обширную и разбросанную территорию.

Особое значение Разе приобрел при вестготах. В этом краю была крупная крепость под названием Реда, которую упорно, без доказательств, отождествляют с Ренн-ле-Шато. И в 507 году, после того как Хлодвиг выиграл сражение при Вуйе и франки продвинулись до Пиренеев, крепость Реда, похоже, осталась в руках вестготов. Похоже также, что в те времена этот край извлек пользу от появления переселенцев еврейского происхождения, вероятно, действительно евреев диаспоры, бежавших из местностей, которым грозила война, или желавших уйти от возможных гонений.

К моменту, когда власть захватили Каролинги, в Редском графстве несомненно проживал изгнанный меровингский принц Сигеберт IV (676–758), вероятно, сын Дагоберта II, убитого по приказу Пипина Геристальского. И полагают, что потомки Сигеберта IV должны были скрываться в горах Разе, избегая опасности, грозившей им со стороны Каролингов, прежде чем переселились в армориканскую Бретань, никогда не подчинявшуюся Каролингам, и продолжили там свой род. В XIII веке, например, среди их возможных потомков числятся Гуго де Лузиньян, граф Маршский, и Алиса, номинальная герцогиня Бретонская.

Этот период — самый спорный в истории Разе, но также самый богатый всевозможными событиями. Этой местностью очень интересовался Карл Великий и, чтобы находиться в курсе того, что там происходит, послал туда епископа Орлеанского, некоего Теодульфа. Тот сочинил о своей поездке поэму, указав, что Реда находится недалеко от Каркассона. Несомненно, это первое официальное упоминание этого названия. И текст дает понять, что в то время Реда имела не меньшее значение, чем Каркассон. Согласно южному преданию, в городе Реда было 30 тысяч жителей и семь мясных лавок, а также монастырь, оборудованный средствами для обороны. Все это вызывает сомнения. Конечно, южное предание преувеличивает, но значение Реды подтверждают и позднейшие документы. Так вот, населенный пункт такого размера никак не мог находиться на месте Ренн-ле-Шато, занимающего слишком ограниченную и небольшую территорию на своем отроге, чтобы когда-либо считаться большим городом. И в фундаментах Ренн-ле-Шато ничто не подтверждает подобной идентификации. Ренн-ле-Шато был в лучшем случае наблюдательным пунктом со слабым гарнизоном, и более чем вероятно, что изначальная Реда находилась на месте Лиму.

Как бы то ни было, Карл Великий интересовался этой местностью. Чтобы защитить Септиманию, постоянно подвергавшуюся набегам сарацин, за эту марку он назначил ответственным человека по имени Гильем Желлонский. Тот, совершив множество подвигов, закончил жизнь в монастыре Сен-Гильем-де-Дезер (Сан-Гильемская пустынь), который сам и основал. А этот Гильем Желлонский несомненно был Меровингом, потомком Сигеберта IV. К тому же его имя вошло в легенду: ведь это он стал Гильомом Оранжским, героем жест из цикла о Гарене де Монглане, доблестным истребителем сарацин и покровителем Людовика Благочестивого.

В 813 году граф Редский Бера IV основал аббатство Алет — по крайней мере, если верить дарственной, сильно смахивающей на фальшивку. Бесспорно лишь то, что в конце X века аббатство Алет, весьма населенное, входило в состав некоего подобия конгрегации, которую возглавлял аббат монастыря Сен-Мишель-де-Кюкса. А веком позже, в 1096 году, в Алете останавливался папа Урбан II, что свидетельствует о значении, какое приобрело это аббатство. Период упадка для Алета начался с конца XII века, когда в Разе стало появляться все больше катаров. В 1317 году папа Иоанн XXII создал диоцез Лиму, но вследствие распрей по поводу доходов от Лиму, которые получали монахи, резиденция епископа в 1318 году была перенесена в Алет; тогда церковь аббатства стала кафедральной.