Русский Харбин - Олег Гончаренко Страница 21

1920-е годы прошлого века стали для городской жизни Харбина временем новых испытаний, притока новых беженцев и дальнейшего возрастания трудностей, связанных с размещением и заботой о вновь прибывших беженцах. В 1929 году два советских отряда на Дальнем Востоке вторглись в пределы Китая в Трехречье, напав на русских беженцев из Сибири из числа так называемых «белогвардейцев» — вооруженных казаков, отстаивающих свою собственность и честь, как и подобало казачеству во все времена, с оружием в руках. Относительно зверств большевиков в Трехречье извещенный об этом от харбинских архиереев митрополит Антоний отозвался обращением ко всем народам мира: «Душу раздирающие сведения идут с Дальнего Востока. Красные отряды вторглись в пределы Китая и со всей своей жестокостью обрушились на русских беженцев — выходцев из России, нашедших в гостеприимной китайской стране прибежище от красного зверя. Уничтожаются целые поселки русских, истребляется все мужское население, насилуются и убиваются дети, женщины. Нет пощады ни возрасту, ни полу, ни слабым, ни больным. Все русское население, безоружное, на китайской территории Трехречья умерщвляется, расстреливается с ужасающей жестокостью и с безумными пытками». Напомним читателю, что в послании преосвященного речь шла о населении 800 русских земледельческих хозяйств, рассредоточенных по речным долинам Барги, численность которых к 1929 году составляла 5000 человек, и более двадцати русских селений с 375 хозяйствами, сосредоточенных в районе Трехречья. Проживая рядом с русским Забайкальем, практически в равных географо-климатических условиях, но под разными политическими режимами, казаки-трехреченцы находились в многократно более выгодном положении. Пока население казачьих станиц в Забайкалье, как и по всей России, страдало от изымания продовольствия уполномоченными советскими представителями и постоянно находилось под угрозой большевистского террора за отказ отдать последнее «продовольственным отрядам», их соседи-казаки, проживающие в Северо-Восточном Китае, упорным трудом смогли наладить свой быт. Обосновавшись, они обеспечили себе достаточное количество продовольствия и даже существенно улучшили собственное материальное положение за счет продажи излишков сельскохозяйственной продукции маньчжурским потребителям. Этот пример успешного хозяйствования по другую сторону границы не давал покоя идеологам коммунистического устройства жизни, обеспокоенных постоянной утечкой отдельных казачьих семей через границу за лучшей долей. Таким образом, поступления в коммунистическую казну понемногу снижались, а требуемые от губернских советских властей показатели отъема сельскохозяйственных продуктов не снижались, а продолжали неуклонно расти. Забайкальские советские деятели были озадачены. На многочасовых совещаниях партийного и хозяйственного актива звучали самые фантастические предложения, как обеспечить прежний уровень сборов, но в конце концов их участники сошлись на мысли уничтожить заграничные поселения забайкальских казаков. Безосновательное нападение на мирных граждан, да еще с нарушением территориальной целостности соседнего государства, представлялось большевикам сомнительным предприятием. И тогда во весь голос заговорила советская пресса, усилиями пропагандистов начавшая создавать зловещий образ «белобандитов», обитающих по другую сторону границы, готовящих нападение на мирных советских подданных и свержение их самого гуманного на планете строя. В действительности обитатели Трехречья и не мечтали о большем, чем как, укрепившись на собственных земельных наделах, продолжать заниматься традиционными для казаков видами хозяйствования, продажей урожая, закупкой сельскохозяйственного оборудования и материалов для строительства многолетней мирной жизни. Практически никто из взрослого населения Трехречья не состоял в связях с повстанческими группами, руководимыми или формируемыми в Харбине сторонниками непрекращающейся вооруженной борьбы с большевиками. Условия жизни и повседневный нелегкий труд не оставляли ни малейшего времени для политиканства, и тем более многонедельных отлучек для партизанских рейдов в глубь советской территории. Нельзя сказать, чтобы трехреченские казаки испытывали большое уважение к согнавшей их с мест власти комиссаров, однако, огульно записывая всех трехреченцев в «бандиты», советская власть, как водится, изрядно кривила душой.

Относительно спокойное казачье житье в Трехречье продолжалось до лета 1929 года, пока не возник так называемый «советско-китайский вооруженный конфликт» на КВЖД. В суматохе, вызванной вооруженным противостоянием сторон, 28 сентября 1929 года кавалерийская часть ГПУ численностью в 200 сабель перешла пограничную реку Аргунь и атаковала китайский пограничный отряд, попытавшийся оказать сопротивление вторжению около русского поселка под названием Домасово. В атаке конников ГПУ начальник китайского пограничного отряда и 6 его солдат были убиты, остальные бежали, преследуемые красными кавалеристами. Преследование бежавших китайских пограничников продолжилось в близлежащих казачьих селеньях. Чины отряда ГПУ врывались в казачьи хаты, обрушивая смертоносный огонь на мирных жителей, настигая их в разных уголках поселений и не оставляя в живых никого. Дым взметнулся к небу в казачьем поселке Комары, где советский отряд стал поджигать подряд все дома. Запалив поселок, конники ГПУ вернулись в Домасово, где расправе подверглось все его население без исключения пола и возраста. Рассредоточенные вдоль берега Аргуни чины отряда следили за тем, чтобы никто из жителей не мог спастись, и стреляли в тех, кто, преодолев реку, пытался выбраться на противоположный берег в поисках помощи и спасения. За первым отрядом в тот же день Аргунь перешел и второй, отправившийся на 150 верст к востоку от мест первой расправы. Подойдя утром 1 октября 1929 года к поселкам Тынахэ и Цанкыр, окружил их, предложив всему проживавшему в них мужскому населению явиться к командиру отряда для установления личности в связи с якобы имевшими ранее набегами неких белых «банд» на территорию СССР.

Явившихся лиц расстреляли, используя для большей скорости станковые пулеметы. Из всех мужчин, проживавших в поселках, расправы красных избежали лишь трое, посчитавших для себя опасным делом ведение любых переговоров с «советчиками» и скрывшихся. Напоследок, 4 октября 1929 года, 2-й кавалерийский отряд красных снова вернулся в поселок Тынахэ и, выбрав там наиболее привлекательных женщин и хороших лошадей, с этими «трофеями» в духе Средневековья устремился назад к советской границе. Согласно сообщениями очевидцев погромов в Трехречье, жертвами набегов красной конницы стали 150 человек. ^[5]

Те немногие из некогда 30-тысячного забайкальского казачества, рассеянного по России и Китаю, кому удалось избежать гибели во время большевистских расправ в Трехречье, потянулись со скарбом, скотом и семьями подальше от советской границы, в единственное известное им убежище для православных — Харбин. В благотворительных городских учреждениях все прибывшие получили кров, пищу, внимательное отношение к себе в «Доме-убежище» и, передохнув от пережитого, к 1930 году снова стали возвращаться к брошенным станицам в Трехречье. В период пребывания казачьих беженцев в Харбине городская Богородице-Владимирская женская обитель приняла самое живое участие в их судьбе. В силу того что среди бежавших от большевиков оказалось много детей, потерявших своих родителей во время налета советских войск на казачьи поселения, при обители усилиями подвижников был создан приют для девочек во имя святой Равноапостольной княгини Ольги.