Шпион для Германии - Эрих Гимпель Страница 21

Теперь я знал и детали своего задания. Командование хотело выяснить, будут ли в ближайшее время на Берлин, Мюнхен, Гамбург и Кельн падать атомные бомбы, или же по-прежнему нам придется иметь дело лишь с «обычными фугасными». Я прошел теоретический курс по атомным проблемам. Перед моими глазами стоял призрак, способный вызвать у кого угодно ужас и содрогание. И мне было сказано, что только я — агент номер 146, радиоинженер Эрих Гимпель — смогу остановить это чудовище. Меня делали героем авансом, и я быстро привык к этой роли.

На моем письменном столе лежали кипы бумаг — записи, телеграммы, газетные вырезки, научные доклады, отчет по операции «Пастырь».

Это была одна из самых крупных неудачных операций абвера. Я внимательно читал отчет страница за страницей, чтобы набраться опыта. Буквы плясали перед глазами: было от чего сойти с ума.

План операции был разработан дилетантами, и выполняли ее тоже дилетанты. Она стоила жизни шести человекам. Когда абвер начинал подготовку к операции, я был еще его сотрудником. И я видел их, этих людей, добровольно отправлявшихся в Америку: Херберта Гаупта, золотые зубы которого сверкали, когда он смеялся, а глаза становились грустными, когда заходила речь о его погибших родителях; крепыша Джона Керлинга, отчаянного парня; миловидного Германа Нойбауэра, имевшего успех у женщин, и всех остальных. Я видел, как они с улыбками входили на борт подводных лодок, которые должны были доставить их в Америку с грузом денег и взрывчатки, принимая последние пожелания и наставления людей, ничего не понимавших в этом деле.

Операцию замыслил некий Каббе, который и стал руководить ее подготовкой. Сам он в операции участия не принимал, предпочтя теплое кресло у камина. В задачу отряда входило проведение диверсий и подрыв некоторых американских заводов, выпускавших военную продукцию.

Они отправились на двух подводных лодках группами по четыре человека. Группа Даша высадилась на острове Лонг-Айленд под Нью-Йорком, группа Керлинга — где-то во Флориде. На взрывчатке стояла немецкая маркировка. Часть зашитых в пояса долларов уже вышли из обращения, да и суммы не соответствовали заявленным. Перед самым отплытием кандидатов на смерть еще и обокрали. Все это не было случайностью или следствием небрежности: имело место явное предательство.

Обе подводные лодки благополучно пересекли Атлантику. Сначала высадилась группа Даша. Когда они закапывали взрывчатку, их заметил патрульный береговой охраны. Но он не понял, что происходит, и спокойно отправился домой спать. Спало и ФБР. Однако руководитель группы Даш отправился в нью-йоркский филиал ФБР, чтобы предать своих товарищей, взяв на себя тем самым роль их палача. Ему там сначала не поверили и даже высмеяли, решив не сообщать ничего в Вашингтон. Но когда он выложил на стол восемьдесят тысяч долларов, его историей занялись всерьез.

За обеими группами было установлено непрерывное наблюдение, в полицейские участки разосланы фотографии. И судьба Германа Нойбауэра, Генриха Хайнка, Рихарда Квирина, Вернера Тиля, Херберта Гаупта, Эдуарда Джона Керлинга была решена. Сразу же после высадки они стали навещать родственников и друзей, а также доверенных лиц, что им было строжайше запрещено. Но что спрашивать с дилетантов? И, сами того не ведая и не желая, они ввергли в бездну собственных матерей, отцов, братьев и сестер, так как каждое их посещение заносилось в особую книгу ФБР. На заметку брались буквально все, с кем бы они ни встречались или говорили. И того, кто не доносил на них, тоже заносили в список подозрительных лиц. Таков уж порядок во всех странах мира!

По прошествии некоторого времени все участники операции «Пастырь» были одновременно арестованы.

В завершение громкого процесса в Нью-Йорке было вынесено шесть смертных приговоров: двое — предатель Даш и Бюргер, который смог доказать, что прибыл в Америку не добровольно, а по принуждению, — получили помилование. Рузвельт утвердил смертные приговоры.

Я принудил себя читать дальше, хотя наткнулся на самое трагедийное и страшное: газетные фотографии и репортажи о последних часах своих предшественников. С американской дотошностью описывался их конец с наложением резиновых масок на искаженные смертью лица, чтобы видны были только глаза и нос.

Описывался и порядок проведения казни. Осужденного привязывали к электрическому стулу и еще раз зачитывали приговор. А он сидел и не мог даже пошевелиться. Затем нажимали на кнопку, включая ток. Любопытно, что каждый человек, точнее, его организм реагирует на это по-своему. Норм здесь никаких нет. Все зависит от сердца, веса и реакции на электрический ток. Одни умирают моментально, другим требуется включение тока до трех раз.

Я представил себе, как встретили смерть мои предшественники: Керлинг — крепко сжав зубы, не выражая никаких эмоций, Гаупт — совсем сломавшись, Квирин — полностью отчаявшись, Тиль — безучастно. Снисхождения они не ждали. И никакой надежды у них не было.

На столе лежал снимок автомашины, на которой были вывезены их трупы после казни. И вот теперь я должен был пойти по их стопам. Погибли же они из-за предательства своего товарища Даша.

Но Даш не был единственным предателем. Предатели сидели и в Берлине — в той части абвера, которая следила задругой. Американцы утверждали, что узнали об операции «Пастырь» еще до выхода подводных лодок в море из высших немецких инстанций, заплатив за информацию партией кофе — через Швейцарию.

Я попытался отбросить эти мысли, но они все время возвращались. Ведь предатели не были до сих пор обнаружены. Следовательно, и меня могут предать. В каком кабинете приятно запахнет кофе, когда палач будет накладывать на мою шею веревку?

У меня оставалось еще два дня для решения возникающих вопросов и уточнения кое-каких деталей. Начальник управления настаивал на заключении договора по страхованию моей жизни.

— Все будет в порядке, — сказал доктор С. — Дело, естественно, будет храниться в глубокой тайне. Если с вами что-нибудь случится, ваши родственники получат сто тысяч марок. Вы должны только решить, кому они должны быть выплачены.

— Моему отцу, — ответил я.

Последний вечер мы провели в одном из берлинских отелей. Нас было трое: моя приятельница Маргарет, сотрудница нашего же управления, Билли и я. Мы сидели в ресторане и пили вино. Билли совсем опьянел, поднимался время от времени со стула и пытался что-то сказать, конечно же по-английски.

— Заткнись! — урезонивал я его каждый раз. Ведь его выступления могли вызвать лишь ненужные неприятности.

В его чемодане лежала форма немецкого лейтенанта флота, которая была ему выдана на время перехода.

— Я тебя больше никогда не увижу, — произнесла Маргарет.

— Чепуха, — возразил я.

— Дело твое безнадежное. Так говорят все в управлении.

— Им бы лучше держать язык за зубами!

Маргарет кивнула в сторону Билли:

— Я не доверяю ему ни на йоту. Вот увидишь, он тебя предаст.

— Я так не думаю, — возразил я.