Ильгет. Три имени судьбы - Александр Григоренко Страница 21

Ябто искал причину помрачения и находил ее в Кукле Человека. Старик мало ест, но несомненно возмущает враждебного духа и вред от него, как от сильного врага. Жизнь старика, оскорбительно долгая жизнь, должна прекратиться, и Ябто обязательно сделает то, о чем запамятовали боги, — он расставит вещи в их истинном порядке и вернет потерянное.

Но сейчас, когда наваждение ушло, Ябто подумал, что тщедушному не под силу нести на себе столько оружия. Догнать его, отыскать в тайге — не такая уж трудная задача для опытного охотника. Только надо следить за разумом, задобрить демона и не совершать ошибок.

На другое утро, после того, как была возвращена лодка, широкий человек с сыновьями переплыли Сытую реку.

В половине малой ходьбы от берега было озерцо, в которое впадала речка. Ябто шел вдоль извилистого русла, приказав сыновьям разойтись на некоторое расстояние и искать любой след человека.

Он перебирал местность добросовестно, как сеть с мелкими ячеями, чтобы не оставить места для новой ошибки.

Широкий человек знал: предстоит преодолеть немного пути и начнутся горы — плосковерхие хребты, расположенные в ряд, будто борозды от когтей великого зверя, прикоснувшегося к земле, когда она была молодая и мягкая. Приближаясь к горам, речка распрямляла змеистое русло и уходила в ущелье, где становилась глубже и громче.

Ябтонга шел в десятке шагов справа от отца, Явире — слева, примерно на таком же расстоянии. Ябто шествовал впереди. За — его спиной был сильный, почти взрослый лук, который он когда-то сделал для Лара.

По пути они наткнулись на медведя трехлетка — молодой зверь недавно покинул мать и, жалобно урча, пытался добывать рыбу на быстрине — малая речка изобиловала хариусом. Увидев людей, медведь заревел и начал удирать, — сыновья Ябто увидели его зад прежде, чем успели испугаться. Они подняли крик и хохот вслед убегающему медведю. Коротким грозным рыком Ябто заставил сыновей замолчать.

— Смотрите под ноги, росомахи глупые.

В ущелье река входила в силу и грохотала, заглушая голоса. Осеннее солнце, непривычно щедрое в такую пору, взошло на вершину и застыло между гор, покрытых ярко-желтыми и алыми пятнами увядающей листвы. Местами просыпался осмелевший от тепла гнус. Это были времена доброй предзимней охоты и ловли. Тайга звала, как щедрый хозяин зовет гостей, и вокруг сердца Ябто слепнем увивалась досада.

Но он, поживший человек, знал, что слепня не стоит замечать, ибо другой половиной сердца слышал иную речь. Демон, живущий между лопатками, шептал, что проложит ему путь, выведет к удаче и что он сильнее, заведомо сильнее того, другого духа, который потворствует заморышу.

Добрый демон вскоре показал себя. Там, где заканчивалась гора и река становилась шире и спокойнее, Ябто увидел на берегу яму. На дне ее валялась полусгнившая рыбешка. Широкий человек улыбнулся во весь рот, рывком поднял руку, приказывая сыновьям подойти к нему.

— Это он! Он! — восторженно зашептал Ябтонга.

— Ищите по берегу, — коротко сказал широкий человек.

Сыновья разбрелись, пытаясь найти другие следы, и вскоре Блестящий с радостным визгом летел к отцу — он нашел, спрятанную в прибрежной траве, плетеную из лозы ловушку для рыбы.

— Заморыш… Он… Точно он, — дрожа, говорил Ябтонга. — Он где-то недалеко. Что будем делать, отец?

Ябто молча осматривал вершу, сплетенную умело, и, наверное, давно — в нескольких местах она была сломана.

— Ты хоть раз видел, чтобы заморыш делал пасти?

— Мы вместе резали лозу, мы давно…

— Если ум ходит далеко — не открывай рта. Это не он.

— Кто же? — разом спросили сыновья.

— Не знаю, — ответил Ябто и швырнул вершу обратно в траву. Он отошел от сыновей и сел на валун у самой воды. Ябто думал.

— Так что, отец, пойдем дальше? — робко спросил Ябтонга.

— Нет, — ответил широкий человек, вставая с валуна. — Останемся здесь. Дня уже немного осталось. Ты, — он указал на Блестящего, — готовь ночлег. А ты, — приказал он старшему сыну, — добудь чего-нибудь на завтрашнюю еду. Не уходи слишком далеко. Места здесь изобильные…

— Отец, так ведь уйдет же, — почти закричал Гусиная Нога, — солнце высоко…

— Может быть, ты знаешь, где его искать? — с едва уловимой улыбкой спросил Ябто и прибавил твердо: — Никуда он не уйдет. Делайте, что сказано.

Сыновья ушли в лес рубить лапник и добывать еду. Широкий человек выбрал место посуше и улегся в траву. Он смотрел на отглаженное железо неба и наслаждался покоем. Он ни о чем не беспокоился и верил своему демону, который привел его сюда, как взрослая рука ведет младенца.

То, что рука заморыша не касалась ловушки, ничего не значило для широкого человека. Он знал, что к этому месту, где смыкаются три ущелья, приходят все, или почти все, кто хочет попасть в земли людей Нга. Вэнга может ходить, где ему вздумается, но рано или поздно встанет на этот путь, а река через несколько ночевок приведет прямо к стойбищу Хэно.

Здесь Живущий Между Лопатками подсказывал широкому человеку, что у заморыша есть свой демон, но он слаб против него — демона Ябто.

* * *

Наверное, он был прав, этот демон.

Путь к стойбищу, где живет брат, был неизвестен мне, как всякий другой путь на земле. Никакого голоса за спиной я не слышал. Моим демоном была только вера в участь, позволившая легко совершить то, на что так долго не хватало решимости. Вера непонятным мне образом одобряла одни мысли и отвергала другие.

И еще было во мне единственное знание, подобранное в разговорах взрослых: нужно идти туда, куда указывает звезда Отверстие Вселенной, которую тунгус называл Буга Сангарин. Звезда поведет на север, где живет Нга, повелитель холода и зла, а значит, там живут и его люди, и там я найду Лара. Наши разорванные души вновь станут одной целой душой. Так я думал.

В то утро, когда я достиг другого берега, в мой ум начали входить мысли, приносившие непонятную радость. Следуя одной из них, я положил в лодку толстую полусгнившую лесину, лежавшую на берегу, и пустил по течению. Лодка отделилась от берега, медленно поворачиваясь на гладких водоворотах, и когда отошла далеко, я, улыбнувшись, подумал, что не зря утяжелил ее, — лодка шла почти ровно, к тому же издали казалось, что в ней есть гребец, который сумасбродно бросил весло и лег спать.

Неподалеку от берега я нашел оставленную каким-то зверем нору, разрыл ее пальмой, положил туда железную рубаху, шлем, панцирь, затем вырезал ножом большой пласт мха и прикрыл тайник. Чтобы не забыть место, я воткнул мертвую лесину в мох. Себе я оставил роговой лук, колчан с железными стрелами, пальму и свой старый топор, которым рубил сучья для очага, когда был рабом. Собравшись, я вздохнул глубоко и побежал.

Я бежал изо всех сил, но вдруг какая-то невидимая и непроходимая преграда остановила меня и погнала обратно к берегу. Там, притаившись в зарослях тальника, я наблюдал, как на другой стороне реки беснуется Ябто. Это зрелище дало моей душе легкости, а ногам вдвое большую силу. Я летел, не ощущая тела, ноги безошибочно находили путь среди сырых мшистых валунов, и я чувствовал, что могу бежать бесконечно, не думая об опасности. Все вытеснила одна мысль о том, что приходит новая жизнь, и какой бы она ни была, она будет лучше прежней.