Тайны Балтийской Атлантиды - Вольфганг Акунов Страница 21

Вопреки широко распространенным (но оттого ничуть не более верным) представлениям, предками современных немцев были не только описанные древнеримским историком Публием (Гаем?) Корнелием Тацитом в его знаменитом трактате, именуемом сокращенно «Германия», древние германцы, обитавшие между Реном-Рейном и Албисом (Альбием) — Эльбой, возлежавшие, в свободное от военных набегов время, на медвежьих шкурах на обоих берегах Рейна, распивая, рог за рогом, мед и пиво (о чем, бывало, так охотно, не щадя своих столь молодых тогда еще голосовых связок, пел автор настоящей книги в далекую пору обучения в Йенском университете имени Фридриха Шиллера, со своими «коммилитонами» ^[66] на вечеринках в общежитии имени Фрица Риттера, отделенном от старого города рекой Заале). Иными словами — не только западногерманские племенные союзы франков, аллеманов, баюваров-баварцев, турингов-тюрингов, саксов-саксонцев и фризов, но и западные, и в первую очередь — северо-западные славяне.

Оговоримся, что, ведя дальше речь о «славянах», мы будем подразумевать под этим этнонимом исключительно северозападные славянские племена и племенные союзы, мигрировавшие в область, ограниченную реками Одрой-Одером, Лабой-Эльбой и северными отрогами чешского Среднегорья (или, по-немецки — Миттельгебирге). Из их числа мы сфокусируем наше внимание опять-таки, исключительно на племенах, обитавших на южном побережье Балтики (иными словами, на собственно южнобалтийских славянах, в более узком смысле слова), соседях и жителях Юмны. Тем не менее, поскольку, несмотря на это введенное нами же ограничение, упомянутые племена представляли собой, с точки зрения их политического и социально-экономического развития, культуры и языка, очень пеструю картину, наш краткий абрис будет носить весьма общий характер.

Долгое время считалось, что северо-западные славяне, мигрируя в разное время и в разных направлениях, в VI и VII веках завладели указанным выше регионом, чьи прежние, германские (по преимуществу) обитатели были подхвачены и унесены бурным потоком Великого Переселения народов (предполагалось, что — поголовно). Однако результаты современных исследований, в особенности — полученные при изучении обнаруженной в ходе археологических раскопок пыльцы культурных растений, указывают на непрерывность проживания и хозяйствования человека в данных регионах. Следовательно, оставшиеся в них германские и переселившиеся туда славянские поселенцы нередко встречались и перемешивались. Так, существуют достаточно убедительные свидетельства того, что на острове Руга-Руен-Руян-Рюген в результате смешения тамошних автохтонов-германцев со славянскими переселенцами возникло новое, славянское, но с примесью значительного германского «субстрата», племя ранов-рунов-руян-ругиян (которых нам, в отличие от средневековых хронистов, не подобает смешивать, всего лишь вследствие созвучия этнонимов, с почти одноименными им германцами — ругами-ругиями — времен поздней Античности и Великого Переселения народов).

Вообще-то славянские «вооруженные мигранты» в основном и изначально стремились переселиться на справедливо представлявшиеся им куда более привлекательными земли Восточной Римской (Ромейской, Греческой, «Византийской») империи, расположенные на Балканском полуострове, в бывшие римские дунайские провинции, отличавшиеся благодатным климатом, плодородием и «благорастворением воздухов» (выражаясь языком церковнослужителей). Подобно германцам эпохи Великого Переселения народов, славяне (в широком смысле слова) переняли немало из наследия поздней Античности, перенеся все это в ходе своей последующей миграции на куда менее благодатный и плодородный, зато куда более скудный и суровый Север, после того, как некоторые славянские племена были вынуждены отступить туда под натиском тюркских завоевателей — авар (пришедших из Центральной Азии жужаней, или же жуанжуанов — «обров» нашей «Повести Временных Лет», принесших, кстати говоря, по мнению большинства военных историков, в Европу конские стремена). Однако культурные связи отошедших на Север славян с Югом не оборвались и после этого. И лишь после вторжения очередных завоевателей с Востока — угров-венгров-мадьяр — и разгрома ими славянской Великоморавской державы — смолкло биение пульса Ромейской империи, ощущавшееся во всем западнославянском регионе вплоть до побережья Балтийского моря.

Со славянскими переселенцами в интересующий нас регион пришли, выражаясь современным языком, сельскохозяйственные инновации — например, культура выращивания ржи и использование лошади как пахотного и транспортного средства. Славяне-ободриты, или бодричи, достигли выдающихся успехов в коневодстве. Их лошади считались «доброезжими» (как выражались на Древней Руси и в Московском государстве). Упомянутый выше «(земли) разведчик»— дипломат-(рабо)торговец из арабской Испании Х века Ибрагим ибн Якуб сообщал о вывозе лошадей из славянских земель, как о весьма прибыльной отрасли внешней торговли. В том же Х веке один римско-германский император за большие деньги нанял тысячу ободритских конных воинов для участия в очередном военном походе на Италию, с целью добиться увенчания своей главы «римской» императорской короной из руки папы-епископа Первого, Ветхого, Рима на Тибре.

Вырубая вековые леса и расчищая землю под пахоту, северозападные славяне, посредством подсечного земледелия и сохи, осваивали либо девственные, либо когда-то использовавшиеся прежними обитателями, но заброшенные, после их ухода, сельскохозяйственные территории. При этом они действовали чрезвычайно энергично и активно, о чем по сей день свидетельствует тот факт, что примерно половина всех германских населенных пунктов восточнее Эльбы была основана на месте славянских поселений и носит названия славянского происхождения, во многих из которых сохранилась память о практикуемом их основателями подсечно-огневом земледелии ^[67], или, по-немецки — «Брандродунг» (Brandrodung), либо же вообще о корчевании леса (по-немецки — Rodung, Roden — «Родунг», «Роден») — от этого бесчисленные частики «бранд−», «−роде» или «−рода» в современных восточногерманских топонимах. В ходе своего продвижения на Запад (говоря по-немецки — «Дранг нах Вестен»), остановленного только упрочившимся на рубеже VII–VIII веков германских племенным союзом саксов — предков позднейших немцев-саксонцев — славянские переселенцы основывали свои поселения преимущественно на берегах водоемов, окруженных смешанными лесами, богатыми дубом и буком. Водоем обеспечивал поселенцам защиту от вражеских нападений (по крайней мере — с одной стороны) и давал возможность поить домашний скот. Лес обеспечивал их древесиной, а также желудями и буковыми орехами для откорма скота, преимущественно — свиней. Возможно, расчистка земли под пашню подсечно-огневым способом подготавливалась выгоном скота, после чего подлесок вырубался топорами, тесаками или серповидными орудиями, а затем начиналась рубка собственно леса. В лесу рубили деревья или подсекали их, подрезая кору, чтобы деревья высохли. По прошествии года срубленные деревья сжигали, производя посев прямо в древесную золу, являющуюся хорошим удобрением. Удобренную таким образом землю поселенцы обрабатывали деревянной сохой, которая, в отличие от вошедшего в употребление впоследствии плуга, не переворачивала, а лишь разрыхляла поверхность земли. С точки зрения активного освоения целины соха была весьма целесообразным сельскохозяйственным орудием, поскольку применяющий соху пахарь мог без особых затруднений обходить оставшиеся по тем или иным причинным не выкорчеванными древесные пни и корневища. Вполне очевидные недостатки сохи славянские землеробы стремились скомпенсировать, используя метод перекрестной пахоты. В качестве рабочего скота ими первоначально использовались волы, впоследствии же — как сообщал довольно часто, скажем, Гельмольд из Босау — лошади (этот переход с волов на лошадей дает нам основание предполагать использование вместо простой сохи уже некоего прообраза колесного плуга) ^[68].