Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории - Александр Гапоненко Страница 21

Парусник больше недели шел вдоль побережья Черного моря, потом вошел в пролив Босфор и поплыл мимо бывшего Константинополя, а ныне Истамбула, что в переводе на русский значило «города ислама».

С борта нефа был хорошо виден бывший патриарший собор Святой Софии – Премудрости Божьей. Собор стоял оскверненный: со срезанными крестами и пристроенными к нему высокими круглыми башнями для призыва с их вершины муэдзинами правоверных на молитву – минаретами. Один из минаретов был еще не достроен. Как рассказывал Георгий, после взятия города турками они разграбили храм, сожгли иконы, убили всех находившихся в нем на службе прихожан. По распоряжению османского правительства – Высокой Порты все мозаичные изображения Христа, Богоматери, святых на внутренних стенах и потолке собора были замазаны толстым слоем штукатурки. Теперь православная святыня называлась мечеть Айя София и в ней по пять раз в день велись службы по предписаниям ислама.

Проплыв Истамбул, неф вышел в Мраморное море, а затем, через пролив Чанаккале, ранее называвшийся Геллеспонт, в Адриатическое море.

Еще через три дня плавания, рано поутру, справа по борту показалась вершина высокой горы, схожая с той, которую в своих рассказах описывал отец Георгий. По покрытым зеленью склонам этой горы были рассыпаны купола церквей с золотыми крестами наверху. Игнат понял, что перед ним Афон.

Целый день корабль плыл вдоль побережья полуострова, на котором возвышалась гора Афон. К вечеру второго дня Игнат увидел высоко в горах строения, в очертаниях которых угадывался Свято-Пантелеймонов монастырь, прозываемый еще обителью Фессалоникийцев.

Когда корабль проплывал мимо этого монастыря, неожиданно подул сильный порывистый ветер, на безоблачном небе мгновенно появились грозовые тучи и поднялись высокие волны. Ветер надул косые паруса нефа и быстро понес его прямо на усеянный острыми камнями берег.

Матросы бросились к рулям и стали перекладывать паруса, чтобы сменить курс корабля. Арбалетчики, опасаясь за свою судьбу, принялись помогали матросам тянуть фалы, привязанные к парусам. Про русского толмача на время все забыли.

И тут перед Игнатом предстал образ женщины в черных одеждах, и он услышал звучащий будто бы прямо с небес низкий женский голос:

– Что ты медлишь? Прыгай в воду – тебя ждут в монастыре!

Услышав этот призыв, юноша боком протиснулся к борту судна, незаметно соскользнул с него вниз по веревке, на которой крепился якорь, глотнул, сколько смог воздуха, нырнул и поплыл под водой к берегу.

Когда Игнат вынырнул, охрана увидела, что пленник сбежал, начала стрелять по нему из арбалетов, но поразить железными стрелами-болтами уже не смогла. Ветер далеко угнал корабль, а разворачивать его генуэзцы не стали, поскольку опасались разбиться о прибрежные скалы.

Дома Игнат часто плавал на реке Наре, а потому без труда добрался до берега. Он вышел на сушу меж острых прибрежных камней и пошел по узкой каменистой дорожке наверх, к сияющему в лучах заходящего солнца золотому кресту на куполе монастырского храма.

Какова же была радость беглеца, когда открывший ему ворота монастыря монах, в ответ на его приветствие «Благословите!», произнес на чистом русском языке «Бог благословит!»

Игнат прожил в Свято-Пантелеймоновом монастыре почти полгода. Приходилось много работать в поле, в саду, на виноградниках, чтобы добывать вместе с братией средства к пропитанию и для уплаты налогов. Султан Селим II недавно отобрал у православных монастырей и церквей в Османской империи все земли, вместе с жившими на них зависимыми крестьянами. С переданных же обратно в пользование монастырям земель и зданий следовало вносить в казну огромную арендную плату. Для того чтобы покрыть быстро образовавшуюся задолженность по налогам монахам пришлось заложить здания Свято-Пантелеймонова монастыря ростовщикам.

В свободное от сельскохозяйственного труда время юноша читал книги в обширной монастырской библиотеке. Главным образом, это были труды Отцов церкви, но иногда его внимание привлекали и книги, написанные светскими авторами.

Афонские монахи познакомили Игната с духовной практикой исихазма, позволяющей человеку уподобиться в своей жизни Христу. Для достижения этой цели ими применялись различные технические приемы. Следовало, например, непрерывно повторять Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божие, помилую мя грешного», хранить молчание, исключать из помыслов все греховное, ограничивать себя в пище, одежде, внешних удобствах, регулировать дыхание во время молитв, особым образом чередовать поклоны и крестные знамения.

Исихазм разработал святитель архиепископ Фессалоникийский Григорий Палама, и предназначалось это учение для того, чтобы высвободить заложенные Творцом в человеке силы. Монахи-исихасты в своей деятельности руководствовались принципом: «Если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, – будет ему, что ни скажет».

В библиотеке монастыря Игнат однажды познакомился с молодым греческим монахом Арсением, который ненадолго приехал в Свято-Пантелеймонов монастырь, чтобы изучить письменное наследие Григория Паламы и познакомиться с тем, как его учение используется на практике русскими монахами.

Арсений помогал Игнату понять сложные отрывки греческих текстов, Игнат помогал греку выучить русский язык, чтобы читать на нем рукописи по истории русской монашеской общины на горе Афон.

Вместе с Арсением Игнат поклонялся хранящимся в их монастыре реликвиям. Среди них были частички Честного и Животворящего креста Господня, а также несколько небольших каменных осколков от гроба Господня.

Согласно Евангелию от Никодима, крест Господень был изготовлен из Древа познания Добра и Зла, плодов которого вкусил Адам во время грехопадения. Это Древо росло в Эдеме тысячу лет, а потом царь Соломон приказал срубить его и использовать для строительства Иерусалимского храма. Однако изготовленный из Древа брус не подошел по размерам и не стал частью храма, а был положен, в качестве моста, через небольшую реку.

Царица Савская, пришедшая раз в гости к царю Соломону, не пошла по этому мосту к дворцу царя Израиля, а разулась и пересекла реку вброд. Брусу же, переброшенному через реку она стала поклоняться и предсказала, что он будет еще через тысячу лет использован, как Орудие Страстей.

Вот как это событие было описано потом в одной древней русской книге: «Царица Никавля, и она же Сивилла Савская, увидя въ Іерусалимѣ у Соломона не гніючее древо, на коемъ около тысячи лѣтъ послѣ распятъ Христосъ, въ изступленіи возгласила: Се древо, на немъ же Богъ облеченный плотію умретъ въ воскресеніе».

Соломон, после разъяснений царицы Савская предназначения бруса, велел зарыть его глубоко в землю. Перед распятием Христа брус, сам собой, появился на поверхности земли и был использован для изготовления Креста. После распятия Христа, по обычаю тех времен, Крест был закопан в землю у Его могилы, поскольку был орудием казни. Вновь он был обретен константинопольской царицей Еленой спустя четыреста лет.