Конон Молодый - Владимир Антонов Страница 21

Из письма Питера Крогера Хелен Крогер от 11 января 1961 года, Брикстон, тюрьма Ее Величества:

«Моя дорогая Хелен!

Надеюсь, что когда мое письмо дойдет до тебя, ты будешь в полном здравии и в хорошем настроении.

Сегодня мне удалось лишь мельком просмотреть «Экспресс», вышедший во вторник. А среди вчерашних газет я прочел еще один, в котором были соответствующие информационные статьи и фотография нашего дома.

Этим утром через офицера, принимающего заказы от заключенных, я попросил оформить требование на получение ежедневной газеты «Таймс», а также сигарет.

Сегодня у нас сняли отпечатки пальцев и выдали полосатую одежду.

Надеюсь, завтра будут какие-либо новости от адвоката. Первый адвокат был у меня сегодня, и полагаю, что он навестит и тебя. А потом мы вместе подумаем, как быть с домом, с нашим делом и всем остальным. Когда ты встретишься с ним, тебе следует договориться о дополнительном комплекте одежды, теплых носках и чулках, обуви и прочем…

Нам удается немного размяться. Сегодня 30 минут гулял по внутреннему дворику. Свежий воздух очень хорошо действует, да и для косточек прогулка полезна.

В тюрьме есть книги — современные романы, об авторах которых я ничего не слышал. Но это очень посредственное чтиво. Возможно, мне удастся найти что-нибудь интересное завтра, например Голсуорси, Харди или более новых авторов — Джо Олденбурга или Эрика Линклатера.

Надеюсь, что девчатам удается поддержать живую искорку в твоих глазах.

Люблю тебя и нежно обнимаю. Твой Питер».

Безусловно, жизнь в тюрьме оказалась для Хелен более трудной, чем для Питера. Но ей помогали большая сила воли и врожденная стойкость к возникающим трудностям.

Из письма Питера Крогера Хелен Крогер от 22 декабря 1963 года, тюрьма Ее Величества, Саутхолл-стрит, Манчестер, 3:

«Моя самая дорогая!

Вообще я испытываю огромное наслаждение, когда пишу тебе, но на этот раз я испытываю боль…

Поместить в одну комнату четырех женщин разного возраста и темперамента, у которых общее лишь их пол и длительный срок приговора, и ожидать при этом, что они не будут время от времени раздражать друг друга, живя бок о бок 24 часа в сутки и 365 дней в году, лишенные какой-либо другой компании, — это значит ожидать от них больше, чем даже от монахинь или от святых.

Тем не менее я беспокоюсь о тебе. Я все думаю о твоем здоровье. Я чувствую, что для тебя самое важное — сохранить здоровье и по возможности избегать элементов спора и конфликта. Держись».

Следует подчеркнуть, что Питеру и Хелен было присуще такое важное качество, как беспредельная верность делу, которому они посвятили свою жизнь. МИ-5 (английская службы безопасности — контрразведка) неоднократно предлагала, особенно в первое время их заключения, предоставить им свободу, а также возможность вести спокойную и обеспеченную жизнь в одной из стран Британского Содружества в обмен на согласие сотрудничать и сообщать информацию о своей работе и работе других лиц на советскую разведку. И каждый раз Питер и Хелен решительно отвергали подобные предложения и даже вообще отказывались встречаться с представителями МИ-5. Такое поведение тем более восхищает, если подумать, что в то время их ожидали 20 долгих лет тюремного заключения и разлуки. Предложение со стороны МИ-5 кому-то могло показаться весьма соблазнительным, но не Питеру и Хелен. Их всегда отличала вера в справедливость и окончательную победу дела, которому они служили.

Как уже отмечалось, Питер обладал исключительной способностью располагать к себе людей. В «Очерках истории российской внешней разведки» по данному поводу отмечается:

«Даже в условиях тюремного заключения, находясь в среде отпетых негодяев, Питер неизменно пользовался всеобщим уважением. Чтобы оградить Питера от грубости и издевательства надзирателей, заключенные установили над ним своего рода опекунство. Это серьезно облегчало положение разведчика.

Однажды, когда узники крыла самого строгого режима тюрьмы решили в ответ на ухудшение питания начать кампанию неповиновения (заключенные отказывались покидать свои камеры и объявили голодовку), они запретили Питеру присоединиться к ним и «официально» уведомили администрацию тюрьмы о том, что Питер Крогер не будет участвовать в предстоящих беспорядках. Это сделано было для того, чтобы не дать повода администрации подвергнуть Крогера очередному истязанию».

В октябре 1966 года другому советскому разведчику, Джорджу Блейку, арестованному в Англии в результате предательства в апреле 1961 года и приговоренному английским судом к 42 годам тюремного заключения, удалось бежать из тюрьмы, в которой он отбывал наказание, и добраться к концу года до Москвы. Как только стало известно о побеге Джорджа Блейка, Питер и Хелен были переведены в другие тюрьмы. Питера поместили в тюрьму «максимально строгого режима» на острове Уайт, где содержались самые опасные преступники: убийцы и участники известного в то время ограбления почтового вагона в Англии (так называемого «ограбления века»).

Хелен была направлена в тюрьму строгого режима. Тюремные власти старались сломать ее морально и физически. У Хелен началось истощение нервной системы. Но она решительно отказывалась от каких-либо успокаивающих лекарств, которые ей усиленно навязывали тюремные врачи, опасаясь, что эти препараты могут содержать наркотики.

Питер предпринимал отчаянные попытки, чтобы хоть как-то поддержать Хелен.

Из письма Питера Крогера Хелен Крогер от 16 октября 1967 года, Паркхерст, Ньюпорт, остров Уайт, тюрьма Ее Величества:

«Я вынужден сказать тебе, что ты должна взять себя в руки. Нервный срыв ничего не решит и только принесет боль и горе тебе самой и мне. Я не пытаюсь уменьшить или представить в неверном свете условия, в которых ты вынуждена жить. Я осознаю все влияющие факторы: физические, психологические, эмоциональные и делаю что могу, чтобы облегчить положение, привнести в него чуточку легкости и радости. Ежедневно, ежечасно я чувствую твою ношу. И я бы чувствовал тяжелые угрызения совести, если бы не обратился к тебе сейчас с призывом собрать все твои внутренние резервы, чтобы избежать какого-либо срыва.

В предыдущем письме ты писала мне: «Все, что мы можем сделать, это стиснуть зубы и продолжать. Я знаю, что это трудно, но выбора у нас нет. Мы должны беречь наше здоровье и не поддаваться отчаянию. Когда мой мозг лихорадочно горит и мой ум сбит с толку и путается, я заставляю себя думать о других несчастных, которые тоже переживают подобные муки, и эти мысли дают мне силу встретить лицом к лицу собственное испытание». Эти слова сильного духа и характера вызвали у меня глубокое восхищение».

Из письма Питера Крогера Хелен Крогер от 26 декабря 1968 года, Паркхерст, Ньюпорт, остров Уайт, тюрьма Ее Величества:

«В газетах различные известные люди рассказывают, какие книги им больше всего понравились за 1968 год. Особо выделялось то, что количество биографий было больше, чем романов и других жанров литературы. Я тоже отметил эту тенденцию: когда у меня есть возможность почитать, я лично больше интересуюсь биографией, а не романом. Знаменательно, что за последний год увеличилось количество мемуаров. Даже такие писатели, как Рассел, Пристли, Паустовский, Сартр, Симона де Бовуар, а также ряд историков, политиков, ученых и общественных деятелей стали писать свои мемуары или описывать текущие события в документальной манере. Возможно, важность событий, темп того, что происходит в мире, привлекают столь многих и заставляют их обратиться к этому литературному жанру».