Из варяг в Индию - Валерий Ярхо Страница 20

Гладышев поспешил к ханскому дворцу, во дворе которого уже собрались всадники ханского конвоя. Абдулхаир был в ханском облачении, сын его Нурали-султан почему-то держал в руках лук со стрелой, лежащей на тетиве. Хана и сына окружали люди, накануне пришедшие с ними из степи. Вся кавалькада устремилась по улицам города к воротам, а хивинцы, высыпавшие на плоские крыши домов и оседлавшие глиняные заборы-«дувалы», с любопытством наблюдали всю эту суету. Городские ворота были накануне заперты и завалены землей, чтобы помешать пройти персам; подъехав к ним, хан потребовал немедленно расчистить проход. Он громогласно обратился к хивинцам, сказав, что едет на переговоры к Надир-шаху, чтобы тот оставил Хиву в покое.

Хивинские вельможи принесли ключи от ворот, а стража пригнала невольников, которые живо раскидали земляную насыпь. Как только отряд Абдулхаира прошел ворота и мост через арык, хан поскакал совсем не по той дороге, что вела к ставке Надир-шаха. Хивинцы поняли, что хитрый киргиз их надул, и стали стрелять вслед уходившим степнякам, но кавалькада Абдулхаира уже отъехала далеко, и эта стрельба более походила на прощальный салют.

Сумасшедшая скачка продолжалась до самого вечера. На короткой стоянке Гладышев спросил у хана, почему они бегут? Абдулхаир ответил, что его люди перехватили тайное письмо от хивинцев, находящихся в лагере Надир-шаха. Они стращали своих земляков мощью персов, противостоять которой невозможно, и предлагали выдать Абдулхаира шаху, который через три дня будет со своим войском у стен города.

Уже на следующий день, 12 ноября, хан и его люди добрались до перевоза через Уладарью, через который в обратном направлении прошли неделей ранее. Перебравшись на ту сторону реки, хан почувствовал себя спокойнее и остановился на отдых возле укрепленного селения Конрат. Здесь разгорелась ссора между аральцами, переросшая в рукопашную схватку, которую с трудом разняли. Причиной ссоры были выборы на ханство сына Абдулхаира, Нурали-султана, которого часть аральцев просила у отца в свои правители, а другая не хотела.

Причина, по которой аральцы звали к себе ханом чужака, довольно анекдотична: до того лет десять они прожили никем не управляемые; своего последнего князя Шарахазы, природного аральца, они сами же и убили. После Шарахазы остались трое сыновей, один из которых вполне мог бы стать ханом, «но, — как пояснил Гладышев в своем донесении, — сожалея, чтоб по их легкомысленному обычаю тот, который в ханы произведется, так же как и отец их погублен не был, решили к себе ханом постороннего князя принять».

Нурали-султан довольно прочно уселся на престол хана аральцев, и некоторое время спустя от приехавшего в Самару старого знакомого Байбека Гладышев услышал, что Нурали-султан даже собирался сделать набег на Хиву, с тем чтобы убить там взошедшего на престол, брошенный его папашей Абдулхаиром, ставленника персидского шаха.

Вмешательство аральского правителя не понадобилось — хивинцы с убийством очередного хана управились сами. Надир-шах посадил ханом Тагира, родственника бухарского хана Абдул-Феиза, но как только Надир со своим войском отошел от Хивы подальше, Тагира отправили на тот свет, а на его место стали звать Нурали-султана. Тот чуть было не соблазнился, но как только узнал, что персы идут с войском обратно к Хиве, почел за благо покинуть кочевья возле Аму и убраться подальше в степь; он решил, подобно своему отцу, держаться подальше от опасного города, меняющего своих правителей чаще, чем змея шкуру. Благоразумие Нурали было вознаграждено тем, что он после смерти отца унаследовал ханство в родной орде. В Хиве же персы посадили на трон сына казненного ими хана Ильбарса.

Свое донесение Гладышев завершал сведениями о пленных из отряда Бековича-Черкасского. За короткое время пребывания в Хиве он успел узнать от находящегося в плену яицкого казака Андрея Бородина, что в Хивинском ханстве содержится русских, калмыков и иноземцев около трех тысяч человек. Всех вместе их можно видеть весной, когда пленников выгоняют чистить каналы в городе и окрестностях.

Конкуренты

Прожектеры всех мастей строили самые фантастические планы по проникновению в Индию через Среднюю Азию. Большинству из них никогда не дано было осуществиться, но кое-кому удавалось продвинуться довольно далеко. Неожиданно проявил себя англичанин лейтенант Эльтон. Он окончил морскую школу и служил в королевском флоте, однако, привлеченный рассказами о карьерах иностранных специалистов в России, предложил свои услуги русской короне. Принятый на службу, он был включен в состав Оренбургской экспедиции Василия Никитича Татищева, которому было поручено обследование степных рубежей России. Татищев предполагал отправить нескольких морских офицеров, и Эльтона в том числе, на Аральское море, для подробного его исследования и нанесения на карту рубежей кочевий киргизов, но эту затею пришлось отложить на неопределенный срок из-за враждебности степных племен. Вместо этого Эльтону поручили исследование берегов больших рек в том краю: Белой, Камы, Волги и Яика. В своих изысканиях он весьма преуспел, и по сию пору кое-где на наших и казахских картах остались названия, данные им, поскольку именно этот англичанин впервые снял верную карту всей юго-восточной границы России. Наградой за труды ему стало увековечивание собственного имени — его носит одно из описанных им соленых озер.

Переезжая с места на место, общаясь со степными племенами, промышленниками и купцами, Эльтон собрал кое-какие сведения о Каспийском море и торге, ведшемся через него с Персией. В голове ушлого англичанина стал зреть замысел заведения караванной торговли между Англией и Персией через Каспий и Россию. План этот, в сущности, был не нов, многие хотели того же, но мало у кого это получалось. Это ничуть не пугало предприимчивого британца, а потому, вернувшись в 1738 году из Оренбургской экспедиции в Петербург, Эльтон подал в отставку и, не теряя времени, стал искать партнеров для осуществления своих планов коммерческой деятельности. Первым заинтересовался его предложением шотландец Греме, потом в дело вошли представители нескольких английских торговых домов в Петербурге, и была составлена торговая компания, собран первоначальный капитал, сложившийся из взносов участников дела. Опыт побывавшего в Азии Эльтона очень пригодился, когда на общие капиталы закупили товары, хорошо продававшиеся в Хиве или Персии, куда они собирались отправиться для торга. На речных судах Греме и Эльтон добрались до Астрахани. Оттуда путешественники морем пошли на Персию и спустя месяц были уже в Решде, где явились для представления местному правителю Ризу-Кули-Мирзе. Британцы подкрепили заверения в совершеннейшем почтении поднесением хороших подарков, самым ценным из которых оказался изрядный запас отличного рома. Этот дар решил многое в их пользу, поскольку Ризу-Кули-Мирза, невзирая на запреты своей веры, был любитель выпить и при его дворе царили вольные нравы.

Обретя в лице любителя дармового рома надежного покровителя, Эльтон и Греме узнали, что все наиболее выгодные торговые операции в Персии находятся в руках правительства, без разрешения которого и думать нечего затевать большое дело. Тогда не без помощи Ризу-Кули-Мирзы было составлено письмо, в котором они просили Надир-шаха разрешить вести торг, вывозя из Персии шелк-сырец, ввозя же английские сукна «и другие шерстяные изделия английских и европейских мануфактур». Вскоре последовал вполне благоприятный ответ. Компании была выдана грамота, дозволявшая свободно приезжать в Персию из России через Каспийское море, производить закупки шелка у персидского правительства и торговать привезенными товарами.