Вожди и заговорщики - Александр Шубин Страница 20

Для спецов, которые не тешили себя иллюзией «государства рабочего класса», более интенсивная эксплуатация рабочих была вполне оправданной, так как жизненный уровень рабочих почти достиг довоенного, а производительность труда — нет. Но и существующий уровень жизни горожан обеспечивался за счет эксплуатации крестьян — через налоги и заниженные цены на сельхозпродукцию.

Классовые противоречия нарастали. Кому уступать, а чьи претензии отвергать? НЭП тянул правящую партию, как лебедь, рак и щука телегу.

Механизмы социального давления на партию были сложны и разнообразны. Крестьянство давило прежде всего реакцией на меры государства — больше или меньше продовольствия отвезти на рынок, больше или меньше земли засеять. Крестьяне отправляли послания в государственные органы, участвовали в беседах с представителями партии и государства, приезжавшими в деревню, чтобы прислушаться к голосу народа. Более активно крестьянская глубинка общалась с местными руководителями, которые, в свою очередь сносились с центром. Голоса крестьянства были разнообразны — здесь слышались и слова крепких хозяев в поддержку НЭПа, и протесты беднейших слоев, не сумевших или не желавших наладить хозяйство несмотря на все привилегии. Еще активнее вел себя рабочий класс — «гегемон» все таки. Несмотря на усталость от манифестаций, рабочие в случае надобности собирались на митинг, который мог перерасти в забастовку. Сеть коммунистических ячеек пронизывала рабочий класс плотнее, чем крестьянство, и коммунисты — рабочие также сигнализировали о недовольстве, предлагали решения. Еще большим влиянием пользовались слои элиты — партийная и государственная бюрократия, офицерство и интеллигенция. Каждый из этих слоев подразделялся на коммунистические кадры и спецов. Взгляды их были различны, но спецы неустанно пропагандировали коммунистов. Иногда из частных интеллектуальных побед спецов над большевистскими догмами складывались стратегические представления руководителя. Иногда коммунисты не позволяли менять свои взгляды, жестко указывая советникам на их место в «разделении труда» — заниматься деталями, выполнять указания, даже если они кажутся абсурдными.

Большинство небольшевистской интеллигенции рассчитывало на «термидор», возвращение страны к «нормальному пути развития». Эту мысль наиболее ясно выразил эмигрантский публицист Николай Устрялов. Он уже в 1920 г. высказал идею о том, что логикой вещей, как и во время Французской революции, большевизм будет эволюционировать от радикального революционного якобинизма к военно — бюрократической бонапартистской диктатуре, опирающейся на нормальные буржуазные отношения и твердый правовой порядок. Устрялов приветствовал такую перспективу, называя себя национал — большевиком и ожидая, что новый бонапартизм превратит Россию в сверхдержаву. Но для идей большевизма это было страшное предсказание «термидора», перерождения революции.

Идеи национал — большевизма, проповедуемые эмигрантским сборником «Смена вех», были широко распространены среди спецов. Спецы были готовы способствовать термидору, но большинство было привержено демократии, а не державности, и перспектива дальнейшего сползания к бонапартистской диктатуре их не радовала. Имея собственную позицию, спецы отстаивали ее в бесконечных беседах между собой и с коммунистическими начальниками.

По привычке к политической деятельности спецы создавали многочисленные кружки, в которых негласно обсуждали положение. Одним из таких кружков была «Лига объективных наблюдателей», о которой мы знаем из воспоминаний эмигрировавшего его члена Н. Валентинова. Если бы Валентинов не уехал, а, подобно многим своим коллегам признался в 30–е гг. в участии оппозиционной организации, то сегодня было бы принято считать Лигу выдумкой советских карательных органов. Но она существовала (как существовали и другие кружки, которые большевикам удалось раскрыть и приписать им страшные преступления). В 1927 г. Валентинов заболел, и перестал участвовать в работе Лиги. Он счел, что она прекратила свое существование. Но никаких доказательств этого нет. Мешают поверить в самоликвидацию оппозиционного кружка как взгляды его членов, так и трагическая судьба некоторых из них (не все имена Валентинов раскрывает).

Лига не была просто кругом друзей, это были люди с политическим опытом, убежденные социал — демократы, и вскоре они составили программный документ своей «партии» — «Судьбы идей Октябрьской революции», в котором выражали надежды о возвращении большевиков на эволюционный путь к социализму. Должна ли была Лига пассивно наблюдать этот процесс, или помогать ему? «Как выразился один член нашего кружка, „мы заразим их, большевиков, нашей культурностью“» ^[117], — вспоминает Валентинов.

Во время партийных дискуссий Лига решала, на чью сторону встать. Один из участников Лиги выступал в поддержку Троцкого: «нужно отдать себе отчет, какая организация этой партии более желательна, более выгодна для страны и для нас, демократов и социалистов… Если бы демократизм, как его прокламирует Троцкий, действительно установился бы в партии, он неизбежно перешагнет через его пределы…» ^[118] Другие возражали, считая Троцкого кандидатом в диктаторы, а политику его противников — в большей степени соответствующей эволюционному пути, за который выступали и выступают социалисты.

Может быть, речь идет об узкой группе интеллигентов, от которых ничего не зависит? И пусть бы себе спорили, как интеллигенция 60–70–х гг. на своих кухнях. Но, во — первых, участники кухонных клубов потом активно участвовали в свержении коммунистического режима во время Перестройки, а, во — вторых, и в клубах 20–х гг. участвовали люди весьма влиятельные. Так, в Лигу наблюдателей входил В. Громан — член Госплана и фактический руководитель составления первых планов экономического развития СССР. «Бывшие» социалисты (меньшевики и эсеры) занимали немало ключевых постов в среднем звене управления советским хозяйством. Валентинов указывает на «исключительно влиятельное положение, занятое в ВСНХ при Дзержинском пятью беспартийными, пятью бывшими меньшевиками, а из них никто не сделал даже малейшей попытки вступить в коммунистическую партию, хотя на этот счет им делались предложения. Очень важное место в Главном экономическом управлении ВСНХ занимал А. М. Гинзбург, в отделе торговой политики — А. Л. Соколовский, в финансовом отделе — А. Б. Штерн, в статистике ВСНХ — ее начальник Л. Б. Кафенгауз, а на посту фактического редактора органа ВСНХ „Торгово — промышленной газеты“, — пишущий эти строки» ^[119].

Лига наблюдателей — только одна из многих групп, продолжавших обсуждать политические вопросы, вырабатывать свое мнение и готовиться к активному участию в политической жизни в случае кризиса большевистской власти или допущения им демократии. Судя по количеству людей, которых революции начала века пробудили к политической жизни, эти группы были более многочисленны, чем кружки, существовавшие в Российской империи до 1905 г. Но и тех хватило, чтобы обеспечить народное движение лидерами.