Евнухи в Китае - Виктор Усов Страница 20

Такое решение для всех евнухов, привыкших жить во дворце, было, без сомнения, как гром среди ясного неба. Сильный ветер и дождь сотрясали крыши павильонов. Ливень долго не останавливался. Но приказ об отставке из императорского дворца был объявлен: во дворце останутся только около 170 евнухов, которые служат у двух наложниц-матерей, остальные оскопленные, и старые, и молодые, должны уйти. Под сильным проливным дождем в этот день происходил исход евнухов из дворца через ворота Шэньумэнь…

Жизнь же евнухов низших рангов была горька. Они всегда недоедали, терпели побои и наказания, а в старости им не на кого и не на что было опереться. Жить им приходилось лишь на крайне ограниченные «подачки», и если их выгоняли за какой-нибудь проступок, то их ждало нищенство и голодная смерть.

Ухаживать за императором и императрицей считалось евнухами во дворце верхом служебной карьеры. Эти евнухи должны были быть особенно чистыми, часто подстригать ногти на руках, часто купаться и менять одежду.

По приобретенной физической причине евнухи иногда не удерживали мочу. И если несколько дней не купаться, то от них будет исходить дурной разящий запах.

Однако на территории императорского двора при последней династии, как ни странно, не было купален и бань для евнухов (кстати, во дворце не было специальной купальни и для императрицы. Когда она принимала решение выкупаться, ее служанки в любое время суток приносили кадушку с крышкой. Купали императрицу в той же комнате, где и причесывали. Служанки раздевали и после купания одевали ее. Сама императрица стояла, не двигаясь, опустив руки. Затем две служанки (обычно, что постарше) обтирали ее мокрыми полотенцами, делали массаж, подстригали ногти на ногах. Императрица сидела не шелохнувшись). Раньше, во времена династии Мин во дворце было специальное управление «Хуньтансы», которое занималось купанием евнухов. Но в династию Цин дворцовые купальни переместились на улицы. Тогда находящаяся на северном конце улицы Бэйчанцзе купальня стала специальной баней для евнухов. Эту баню, рассказывали, открыл некий господин Лу, начальник евнухов павильона императрицы-матери Цзинъи. В эту баню посторонним входить запрещалось. В ней всех евнухов называли господами (простолюдины обычно называли евнухов «почтенными господами» («лао гун»), однако евнухи не любили этого обращения, потому что оно созвучно слову «ворона» («лаогуа») в пекинском диалекте, и требовали именовать себя «покинувшими дом»). Служащими бани тоже были евнухи. Они делали массаж, обтирали клиентов мокрыми полотенцами. Как посетители, так и служащие — все были оскопленными, и поэтому никто не смеялся друг над другом. Надо сказать, что очень часто евнухи остро переживали насмешки со стороны обычных людей над ними.

К примеру, один из евнухов последней династии Цин, по имени Жэнь, который служил у старого регента принца Чуня, потом ухаживал за регентом Цзайфэном, а покинув регентскую резиденцию перешел на службу в Запретный город, как-то зашел в общественную уборную, которых было много в городе, и стал объектом насмешек бывших там мужчин: «А ну-ка, покажи, что у тебя в штанах-то?..» Жэнь поспешно натянул брюки и опрометью бросился вон из уборной. В душе он поклялся, что построит для себя личную уборную. Как-то последний евнух Сунь Яотин, не лишенный юмора, шутя спросил Жэня: «Барин Жэнь, ну как ваш туалет, — тут же пояснив, — я имею ввиду, ваш личный туалет?» «Хм, парень, так и быть, покажу. Как выйдешь отсюда, так сверни налево».

Когда Сунь Яотин вошел в уборную, на него пахнуло пряным запахом ароматных свечей. Да, кажется, старый Жэнь не пожалел денег ради своего комфорта.

Вообще евнухи не любили, чтобы кто-то видел их ущербность и отсутствие «мужского достоинства». Как вспоминал последний китайский евнух Сунь Яотин, как-то один западный журналист задавал ему много нескромных вопросов. Улучив момент, когда они остались одни, журналист, говоря на плохом китайском языке, попросил, чтобы Сунь разделся для фотографирования его половых органов.

Услышав это, у Сунь Яотина вскипела кровь, лицо стало фиолетовым от гнева. Указав пальцем на хорошо одетого журналиста, он крикнул: «Уходи, вон…» — «Вот… то, — пробормотал журналист, вытащив из кармана доллары, — это тебе, я заплачу за это». — «Китаец не дорожит деньгами! — сердито, стуча тросточкой о пол и указывая на дверь, заявил Сунь Яотин. — Уходи отсюда немедленно, уходи!» Журналист, повесив фотоаппарат на шею, в испуге убежал.

Однако случались и в бане неблаговидные поступки. Вновь поступивший сюда молодой женственного вида евнух чаще всего вызывал к себе пристальное внимание. Старые евнухи злыми масляными взглядами смотрели на его белое красивое молодое тело. Известно, что некоторые из евнухов в бане даже занимались гомосексуализмом.

Часть евнухов поэтому ходила все же в общую баню, которая находилась на северной стороне улицы Шагань в Пекине, где были бассейн и ванны. Однако они старались всегда получить ванну, где они могли уединиться и помыться без посторонних назойливых взглядов.