Друиды Русского Севера - Евгений Лазарев Страница 20

Не исключено, что образ светоносной твердыни Крона (греч. Кρόνου τύρσις; можно перевести также как крепость Крона, или башня Крона) восходит к доностратическим пластам сакральной лексики. Это подтверждается, в частности, афразийским (древнееврейским) словом qrn, излучать сияние, а также семантикой слова τύρσις, — возможно, борейской по своим истокам.

Если борейский корень *KRN, в значении Полярной Горы, действительно отразился в имени бога Крона (а приведенная цитата из Пиндара дает основания это предполагать), то приобретает закономерную завершенность известное положение античной сакральной географии о боге Кроне/Сатурне как астрологическом покровителе Севера. А репликой Острова Блаженных с его твердыней Крона (проекцией этих мифологем на реалии средневековой географии) оказывается полярный материк Крония (Cronia). Он обозначен к северу от острова Туле (Ultima Thule, Крайняя Тула, северный предел античной географии) на карте немецкого географа и историка Филиппа Клювера (1580–1623). Карта называется «Описание северных земель Европы и Азии, сообразно неверным представлениям древних писателей» («Septentrionalium Europae et Asiae terrarum descriptio, ad falsam veterum scriptorum mentem accommodata»).

Крония у Ф. Клювера по своему положению напоминает Гренландию (а Туле — Исландию), и можно бы предположить, что именно Гренландию картограф и назвал схожим по звучанию словом. Однако есть основания считать, что он имел в виду какую-то другую землю «древних писателей», или считал реальную Гренландию частью этой северной земли, исходя из неизвестных нам источников. Кстати, в карте Клювера поразительным образом сочетаются точное воспроизведение современных очертаний Европы и отдельные реалии, имевшие место в глубочайшей древности (например, проливы между Скандинавией и континентальной Европой).

Можно предположить в словоформе KR(N) и космогонический аспект. Дело в том, что в мифологии возникновение Полярной Горы является, по сути, актом первотворения. Об этом оттенке смысла косвенно свидетельствуют и лингвистические данные, например, сопоставление таких слов, как санскритское «кри» и латинское сгеаге, творить.

Что же касается самого корня — KR-, в других его аспектах, то и сравнительное языкознание уже доказало его доностратическую древность. В. Э. Орел приводит такие параллели: ностратическое *karV, скала, афразийское *kar-, гора, синокавказское *gwVrV, камень (северокавказское *gwērV и сино-тибетское *Kor). Кстати, очень похоже звучало в этих праязыках и слово со значением рог (ностратическое *KErV, афразийское *kar-, синокавказское *qwVrHV). Так что соотнесение Р. Геноном символа рога с идеей возвышения и могущества, основанное вроде бы на данных сравнительно поздних языков (латинское cornu и т. д.), получает обоснование в гиперборейской лингвистической реконструкции. Очевидно, что именно в этот ряд следует поставить известный образ единорога в аспекте возвышенного праведника — человеческое олицетворение идеи Полюса.

Все вышесказанное позволяет соотнести с гиперборейским корнем *KR(N) — и название горы Карнасурт — одной из важнейших в сакрализованном ландшафте Ловозерских гор, окружающих Сейдозеро. Карнасурт переводят с саамского как «Гора Ворона». Однако не произошло ли здесь в свое время переосмысление субстратного древнего названия горы в соответствии с лексикой саамского языка? Название мифологического Ворона, возникшее сначала (может быть, очень давно: ср. саамское Карнас с эвенкийским Карендос или Кара) как звукоподражательное, могло по созвучию быть сближено с представлениями о Горе Полюса, о Центре Мира или его символическими локальными повторениями в образе той или иной конкретной горы.

Может быть, это фонетическое соответствие, — а в традиционных культурах таким фактам всегда придавалось большое значение, — определило и некоторые особенности образа Ворона в палеоарктической мифологии? Тогда становится, например, понятно, почему в мифах палеоазиатов северо-востока Азии Ворон обитает близ Полярной звезды, хотя в палеоазиатском регионе он носит имя, отличающееся от саамского и не созвучное KRN (Кутх, Куйкынняку).

Бог-Олень и Богиня-Оленица. Рассмотрим еще одно слово, возможно, входившее в сакральный лексикон арктической протоцивилизации, хотя это слово краткое и его реконструкция (с учетом подвижности гласных) выглядит не столь определенно.

Сравнительное языкознание доказало, что слово олень — более древнее, нежели ностратическая языковая общность. В ностратическом праязыке это слово звучало примерно как или; в афразийском — айал; в сино-тибетском один из видов оленя именовался ла. Гласные, обрамляющие звук «л», могут сильно варьироваться. Достаточно вспомнить русское олень и его вариант елень в церковнославянском и польском, немецкое Elen — лось, китайское «лу» — олень…

Чрезвычайно древним, палеолитическим по происхождению, является не только само слово, но и представление о божественности оленя. Объясняется это причинами мистического порядка или сакрализацией того факта, что олень дарил древним (и более поздним) северянам почти все необходимое для жизни (одежду, пропитание, роговой материал), будучи сам существом кротким и неагрессивным, — так или иначе «оленьи» святилища прослеживаются практически на всей территории гиперборейской протоцивилизации и в соседних регионах. Саамские сейды Лапландии с укрепленными на них оленьими рогами удивительно схожи с некоторыми алтайскими обо (пирамидками из камней); аналогичны им увенчанные рогами чукотские сложения из камней. Можно привести в качестве параллели и древнекритские святилища Великой Богини: их изображения включают в себя рога, и это позволяет причислить крито-минойскую («пеласгийскую») религию к исследуемому кругу теологем.

Коль скоро гиперборейское название оленя соотносится с понятием Бога (или Богини: последний вариант, вероятно, архаичнее), то, наверное, существуют языки наследников гиперборейской протоцивилизации, сохранившие этот корень в качестве имени Бога и уже забывшие его «оленьи» ассоциации. Разумеется, тут следует вспомнить древнесемитский корень — EL— (-IL-) как одно из имен Бога, вошедшее во все конфессии авраамической традиции. И православный миссионер Иннокентий (Вениаминов), собравший в 20–30‑е годы XIX века ценнейший этнографический материал о коренных жителях Русской Америки, алеутах и северных индейцах, с удивлением констатировал, что в религии индейцев-тлинкитов Верховным Существом, Богом-Творцом является Эль, существовавший «прежде своего рождения», и что его имя «по произношению своему весьма близко к одному из еврейских имен Бога (Эль, Бог могущества)».