Матильда Кшесинская. Муза последних Романовых - Елена Ерофеева-Литвинская Страница 20

5 мая 1917 г. дело о захвате особняка рассматривалось в кабинете мирового судьи 58-го участка Чистосердова. Невероятно, но балерина выиграла суд! Правда, особняка своего так и не получила. Не вернулись к ней и ценные бумаги, деньги и драгоценности, стоимость которых, по тогдашним оценкам, составляла 2 миллиона царских рублей. Единственное, что ей вернули, – один из двух реквизированных автомобилей, который Кшесинская немедленно продала, чтобы выручить деньги на жизнь.

Все вокруг стремительно разваливалось, но Матильда Феликсовна пыталась, как могла, сохранить свои ценности. Банки, на ее взгляд, представляли для этого пока еще надежное место. Золотой венец, полученный в подарок от зрителей, она сдала на хранение в Кредитное товарищество вместе с другими ценными вещами, которые удалось вынести из особняка верному слуге Арнольду. Он пользовался статусом неприкосновенности, так как был подданным Швейцарии. Балерина поместила одиннадцать ящиков с серебром в Азовско-Донской банк, директором которого был ее сосед по даче в Стрельне. Лучшие украшения и драгоценности Кшесинской хранились у Фаберже, но после переворота он попросил все забрать, опасаясь обыска и конфискации. Тогда балерина отнесла ценности в Государственный кредитный банк на Фонтанке, умышленно занизив их стоимость, чтобы меньше платить за хранение. Кто же мог знать, что всего через несколько месяцев все национализируют? Напрашивается вопрос: куда делись бриллианты балерины после революции? Неизвестно. А квитанции из банков продолжали храниться у Кшесинской еще долгие годы в эмиграции…

…Как-то, медленно проезжая на извозчике мимо своего дома, Кшесинская увидела растоптанные клумбы и Александру Коллонтай, прогуливавшуюся по саду в любимом горностаевом манто балерины…

Лишилась Кшесинская и своей любимой роскошной дачи в Стрельне, которая, как ни странно, уцелела в революцию. После Великой Отечественной войны во дворце устроили коммунальные квартиры, которые были постепенно расселены. Дворец разобрали на бревна лишь в 1956 г. при сооружении спортивной площадки у административного корпуса Арктического училища, построенного ранее. До наших дней сохранилась каменная чаша фонтана и одиноко стоящая в бывшем парке опора фонарного столба первой в Стрельне линии электрического освещени я. Говорят, что именно на даче в тайнике Кшесинская успела спрятать свои несметные сокровища…

Скитания

Лишившись крыши над головой и всего нажитого добра, почти полгода Кшесинская с сыном ютилась по чужим углам друзей и поклонников, пока наконец не решилась уехать на юг, надеясь хотя бы там укрыться от всяких потрясений. В июле 1917 г. после многочисленных хождений по канцеляриям и приемным она получила разрешение на свободный проезд по всей России – без него ехать было опасно, – с правом проживания в любом месте страны. Ее путь лежал в Кисловодск, где балерину ждал великий князь Андрей Владимирович, отправленный туда для лечения обострившегося бронхита с матерью, великой княгиней Марией Павловной. Прошел почти год, как Матильда не виделась с Андреем, находившимся на фронте. Она очень по нему скучала и хотела его увидеть как можно скорее. Да и Андрей, тревожившийся о судьбе любимой женщины и сына, умолял ее поскорее покинуть Петроград. Из его писем она знала, что переворот почти не затронул Кисловодск, и после нескольких тревожных дней жизнь там вернулась в обычное русло.

Великий князь Андрей Владимирович

На Николаевском вокзале 13 июля 1917 г. Кшесинскую с сыном провожал один только верный Сергей Михайлович, выглядевший нелепо в своем длинном штатском плаще – его, как члена царской семьи, лишили воинского звания. Накануне отъезда он решился предложить балерине руку и сердце, но получил отказ.

Расставание с Сергеем Михайловичем

«Великий князь сделал мне предложение, но совесть не позволяла мне его принять, ведь Вова был сыном Андрея. К великому князю Сергею Михайловичу я испытывала бесконечное уважение за его преданность и была благодарна за все, что он для меня сделал в течение всех этих дней, но я никогда не чувствовала к нему такой любви, как к Андрею. Это была моя душевная трагедия. Как женщина, я была душой и телом предана Андрею, но чувство радости от предстоящей встречи было омрачено угрызениями совести из-за того, что я оставляла Сергея одного в Петербурге, зная, что ему угрожает большая опасность. Кроме того, мне было тяжело разлучать его с Вовой, которого Сергей безумно любил, хотя и знал, что тот не был его сыном. Со дня рождения Вовы он отдавал ему каждую свободную минуту, заботился о его воспитании, когда я во время театрального сезона была занята на репетициях и не имела времени для занятий с сыном, как мне того хотелось».

(Из воспоминаний Матильды Кшесинской.)

Отъезд

Прозвенел последний звонок. Поезд медленно тронулся. Матильда махала в окно Сергею, одиноко стоявшему на перроне и провожавшему уходящий вагон взглядом, исполненным боли и тоски. Они еще не знали, что не увидятся больше никогда…

Сергей Михайлович остался в Петербурге, чтобы позаботиться об имуществе Матильды, ведь, покидая столицу в это неспокойное время, люди надеялись, что беспорядки скоро закончатся и они вернутся на прежнее место. Надеялась на это и Кшесинская. Они еще не могли тогда осознать, что это не временные трудности, а трагический перелом в судьбе – и всей страны, и их собственной, что пути назад уже не будет, что все потеряно навсегда…