Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932-1934 - Макс Галло Страница 20

Все понимают, что в лице Гинденбурга Гитлер воздает должное заслугам всей армии. Канцлер продолжает прославлять военных – он нуждается в поддержке армии. Ее офицеры – профессионалы в военном деле, и, если разразится война, без них ему не обойтись. На штурмовиков рассчитывать нечего. Если хочешь удержать власть, надо сделать армию своей союзницей. В руках военных оружие, их поддерживают консервативные круги, они пользуются уважением большей части населения. Гитлер нуждается в поддержке офицеров, стоящих за его спиной, чтобы увеличить свою власть. Если Гинденбург умрет, надо будет подыскать ему замену, а любая кандидатура должна будет получить одобрение военных.

С того самого дня, как он стал канцлером, даже в те минуты, когда он, опустив глаза, с уважением брал руку маршала, Гитлер думал о его смерти, которая позволит ему добиться верховной власти. Но для этого ему потребуется согласие генералов фон Бломберга, фон Рейхенау, фон Фрича и Людвига Бека, нового начальника Генерального штаба сухопутных войск – плюс согласие всей военной касты, иными словами, Офицерского корпуса. Поэтому фюрер обращается с армией осторожно и с уважением.

1 июля он встретился с лидерами СА в Бад-Рейхенхоле. Штурмовики слушают и аплодируют своему фюреру, который от их имени говорит то, чему они не верят. «Политические солдаты революции вовсе не желают заменить собой армию или соперничать с ней!» – кричит Гитлер. Зато офицеры рейхсвера с удовлетворением воспринимают эти слова. Более того, в день «Стального шлема» Гитлер произносит речь, в которой всячески восхваляет армию. Для штурмовиков эта ассоциация ветеранов под названием «Стальной шлем» кажется оплотом всех отживших традиций и иерархических принципов, оплотом аристократии, цепляющейся за свои старинные привилегии. Гитлер, однако, прекрасно понимает, что у него есть обязательства по отношению к «Стальному шлему» и всей немецкой армии. «Мы можем заверить нашу армию, – говорит он, – что мы никогда не забудем, что для нас она является наследницей всех традиций славной императорской армии, и что мы всем сердцем и всеми силами будем поддерживать наш рейхсвер».

Военные восхищены этой речью, а Гитлер не ограничивается только словами. Он отдает приказ повысить в звании молодых офицеров. Молодой полковник Эрвин фон Вицлебен получает чин генерал-майора, командира 3-й пехотной дивизии Берлина – несмотря на то, что он, как говорят, противник нацистов. Генерал Ренондо, французский военный атташе, с тревогой сообщает в Париж в начале 1934 года: «Этим способом партия завоевала симпатии рейхсвера, и не только его верхушки, но и простых солдат. Армия теряет свою нейтральность». В сентябре 1933 года генерал Бломберг издал приказ, подтверждающий слова атташе: с этого числа, в определенных ситуациях, офицеры и солдаты должны отдавать честь в форме нацистского приветствия.

Все было бы хорошо, если бы не СА. Однако без них Гитлер, скорее всего, не добился бы власти. Штурмовики становятся все более и более агрессивными, постоянно придираясь к армейским. Их контакты на всех уровнях полны недоверия и враждебности.

Когда генерал Фрич приглашает Рема принять участие в военных маневрах в Бад-Либенштейне, в Тюрингии, тот жестом аристократического высокомерия посылает вместо себя своего адъютанта, известного гомосексуалиста. Офицеры возмущены. Рем появляется только в самый последний день – он приезжает на официальный обед. По всей Германии растет число столкновений и даже драк между штурмовиками и армейскими.

Ратцебург – маленький тихий городок в Восточной Пруссии, раскинувшийся по берегам озера, чья вода имеет черный цвет. Воскресенье – день отдыха, во время которого горожане семьями посещают службу в соборе XII века, представляющем гордость города. Но во второе воскресенье января по улицам строем проходит колонна коричневорубашечников, которые ведут себя нагло и вызывающе. Взвод СА идет по тротуару, сшибая шляпы с тех прохожих, которые не сразу замирают на месте или не салютуют этой колонне. Кое-кому приходится отведать и кулаков. Два солдата в толпе насмехаются над штурмовиками – на них тут же налетает весь взвод. Один солдат защищается штыком, другой убегает и позже подает жалобу своему непосредственному командиру. Его наказывают несколькими днями ареста за то, что он не бросился в драку со штурмовиками, а второму солдату выносят благодарность. Кроме того, рейхсвер запрещает СА использовать свой плац для тренировки бойцов до тех пор, пока они не извинятся.

В лагере Ютеборг, где проходят учения артиллерийских частей, ежедневно случаются стычки между штурмовиками и солдатами. Противники оскорбляют друг друга, а иногда пускают в ход и кулаки. Один штурмовик даже был арестован армейскими властями и приговорен армейским судом к наказанию.

Лидеры СА в ярости. Они думают, власть нацистов – это их власть, но они этого совсем не чувствуют. У них есть люди и оружие; их противник – левые – сидят в концлагерях, Гитлер – глава правительства, а Рем – его министр. Лидеры считают, что теперь надо подчинить себе армию, соединить ее с СА и создать на этой основе революционную армию. Это поможет им обеспечить себе хорошее положение и высокие чины, и тогда эра кавалерийских офицеров и юнкерского дворянства, эра титулов и передаваемого по наследству положения в обществе, которое считает аутсайдеров людьми второго сорта и принимает их только после строгой предварительной проверки, – эта эра закончится. Они, штурмовики, уже доказали, на что они способны, – на улицах, еще до января 1933 года.

«Штурмовики, – кричит Рем своей возбужденной аудитории, – это солдаты, продолжающие выполнять свой долг, пока многие другие почивают на лаврах Великой войны!»

Но Рем не ограничивается одними криками. Он усиленно сопротивляется осуществлению плана генерала Рейхенау, который в мае 1933 года предложил объединить «Стальной шлем» и СА, надеясь, что в новой организации все командные позиции займут офицеры рейхсвера. Рем наносит ответные удары, полагаясь на силу СА, ведь, в сущности, штурмовики представляют собой войско нацистской партии, состоящее из пяти обергрупп (армий) и восемнадцати групп (корпусов). «Между рейхсвером и СА нет и не может быть ничего общего», – заявляет он. Несколько дней спустя в речи, которая потрясает военное министерство, он требует, чтобы штурмовики «заняли привилегированное положение в Третьем рейхе, даже по отношению к рейхсверу, поскольку национал-социализм обязан своей победой одним только СА».

Теперь война между СА и рейхсвером ведется в открытую. В здании на Бендлерштрассе царит смятение. «Принимаются спешные меры, – сообщает один из офицеров Генерального штаба, – один проект сменяется другим, совершенно противоположным по смыслу; моральные принципы офицеров потрясены». Рейхсвер полон противоречивых слухов; в соединениях обсуждают планы Рема и дают им разные оценки: Рем хочет создать элитную преторианскую гвардию, в члены которой будут принимать только членов нацистской партии, а внутри ее – народную милицию, построенную по образцу СА.

Строевые офицеры, пахавшие до седьмого пота в военных училищах, шокированы требованием офицеров СА о равноправном положении. В различных отделах штаба, услышав имя Хайнес, офицеры понимающе кривятся – все знают, что его сеть, с помощью которой лидерам СА доставляют мальчиков, опутала всю Германию. Один из офицеров, вернувшихся из Бреслау, где Хайнес по-прежнему царит в должности полицейского префекта, рассказывает об омерзительных случаях, свидетелем которых он стал. Лидеры СА проводили совещание в «Савое», одном из самых роскошных отелей Бреслау. Начальник штаба СА Силезии граф Пюклер напрасно пытался успокоить отряд штурмовиков, которые стреляли в воздух и орали, а под конец закидали шоферов и служебные машины своих руководителей закупоренными бутылками с шампанским. И Рем хочет ввести этих дикарей в состав рейхсвера – да еще дать им генеральские чины!