Контрразведка. Тайная война. - Николай Лузан Страница 20

До войны находился в кадрах РККА (Рабоче-крестьянской Красной армии. — Прим. авт.) в звании воентехника 2-го ранга. В плен перешел в первые месяцы войны.

В группе больше всего ездит на машине, которая развозит агентов для переброски через фронт и при доставке их обратно из передовых частей в группу.

В группе пользуется большим доверием и, как правило, машина посылается в ответственные задания.

В отношении советской власти настроен плохо, всецело в разговорах и на деле симпатизирует немцам.

Его семья — жена — проживает в г. Симферополе (Крымская АССР). В марте ездил к жене, поддерживает с ней переписку.

Приметы: возраст до 30–32 лет, среднего роста, голова лысая, в переднюю челюсть вставлены два белых металлических зуба, лицо смуглое, глаза черные…»

В докладной начальника особого отдела Южного фронта не нашлось места нескольким строчкам из рапорта Петра Ивановича. Строгий стиль служебного документа не допускал ничего личного. И все же они заслуживают того, чтобы привести их. В наш прагматичный и циничный век они, вероятно, звучат наивно. Но не нам, которым не дано было жить в том суровом времени, судить их. Они были скромны в словах, но необыкновенно щедры и благородны в поступках.

Вручая Вере запечатанный пакет для капитана Рязанцева, Петр постеснялся выразить то, что чувствовал к ней. Он изложил это в короткой записке:

«…Будучи в Ростове-на-Дону я установил связь с комсомолкой Верой Пивоварчук (проживает г. Ростов, Красный Город Сад, ул. Баррикадная № 5/7), надежным и верным товарищем…»

Этот пакет, грозивший Вере смертью, остался в Ростове-на-Дону и ждал прихода в город частей Красной армии, а тем временем Петр вынужден был отправиться навстречу неизвестности и новым опасностям.

По прибытию к месту назначения, в Краснодар, новый начальник абвергруппы 102 капитан Мартин Рудель энергично принялся за дело. Штаб разместился в двухэтажном купеческом особняке, находившемся на улице Комсомольская, дом 58, а вблизи фронта — в станицах Хадыженская, Крымская и Абинская были оборудованы пункты заброски агентуры.

Август — октябрь 1942 года стали решающими в битве за Кавказ, и сотрудникам группы пришлось работать без отдыха и выходных. Вербовки агентов из числа советских военнопленных и полицейских, их ускоренная подготовка и заброска в тыл частей Закавказского фронта были поставлены на поток. Особую активность проявляли фельдфебель Аппельт, инструкторы Лысый и Шевченко. Петр как мог старался затруднить их деятельность и искал способ, как скомпрометировать. Вскоре он нашелся и оказался весьма прост, но зато эффективен по своим результатам.

Националистические взгляды Романа Лысого ему были известны. Москалей он люто ненавидел, и когда разговор заходил на эту тему, то в запале от него доставалось не только им, перепадало и немцам. До поры до времени Рудель сквозь пальцы смотрел на его завихрения. Чаша терпения переполнилась, когда он «случайно» обнаружил в папке Лысого листовки антинацистского содержания. На допросе тот открещивался от них как черт от ладана и заявлял, что «это рука агента большевиков». Здесь Лысый был прав — то была рука разведчика Прядко. Заверения в преданности и прошлый послужной список не спасли Лысого от отчисления из абвергруппы 102.

Следующий удар Петр нанес по одной из ключевых фигур — фельдфебелю Аппельту. На нем «висели» финансы, в том числе и те, которые выдавались агентуре. Найти у него уязвимое место, как это было в случае с Лысым, оказалось делом гораздо более сложным. Аппельт, истинный ариец со своим особым статусом, держался на расстоянии от «черной кости» — инструкторов-славян. И все-таки слабое место нашлось и у него. Он грешил нарушениями в работе с секретными документами и нередко брал их с собой на квартиру. Петр решил рискнуть. Однажды, воспользовавшись отсутствием Аппельта, он проник в его жилье. Риск оправдался — в руки разведчика попали сводные списки агентуры, ведомости оплаты и две тысячи рейхсмарок.

Пропажа быстро обнаружилась. Аппельт жестоко за нее поплатился. Его сняли с должности и направили в Варшаву в штаб «Валли-1» — специальный орган управления «Абвер — заграница», созданный в июне 1941 года для ведения разведывательно-диверсионной и контрразведывательной работы против Советского Союза. Пострадал не только он. Вся та агентура, что значилась в пропавших списках, была отчислена из группы и возвращена в лагерь для военнопленных.

Участившиеся провалы агентуры, ЧП, произошедшие с Лысым и Аппельтом, видимо, послужили причиной чистки в руководстве группы. В ноябре 1942 года Руделя сменил капитан Карл Гесс, но и он недолго продержался. Сгубили его не измена потерявшему прежний градус немецкому шнапсу и любовь к русской водке, а очередное из ряда вон выходящее происшествие. Его сотворил все тот же неугомонный Петр.

Наступило Рождество. В группе на время забыли про неудачи на фронте и провалы агентуры. В кабинетах звучали выстрелы, но не пистолетные, а из бутылок шампанского. Недостатка в спиртном не было. Дежурные машины регулярно доставляли его ящиками, а спирт целыми канистрами из винных подвалов завода «Абрау-Дюрсо». Гесс, и до назначения в Краснодар водивший дружбу с зеленым змием, здесь, вдали от начальства, и вовсе расслабился и пил, как говорится, не просыхая. Дисциплина среди личного состава падала на глазах.

Этим решил воспользоваться Петр и по-своему стал готовиться к Рождеству. Он давно присматривался к водителю группы Василию Матвиенко. Бывший красноармеец попал в плен, будучи контуженым и оказавшись перед лицом голодной смерти, принял предложение вербовщика Самутина и перешел на сторону фашистов. Скрипя зубами, он тянул ненавистную фашистскую лямку, а в глубине души продолжал оставаться советским человеком. Петр, тонкий психолог, почувствовал в нем эту двойственность и принялся исподволь готовить на роль помощника.

Наступление советских войск под Сталинградом ускорило их сближение. Незадолго до Нового года между ними состоялась решающая беседа. Выходя на нее, Петр серьезно рисковал и, когда она закончилась, был рад, что не ошибся в Василии. Тот согласился начать тайную войну против фашистов. И первое, что они решили сделать, — это за неимением рождественского гуся подложить большую свинью Гессу и его шпионам. Кража служебных документов или оружия у сотрудников была отклонена Петром: он решил не повторяться, и его изобретательный ум нашел более эффективный способ, как скомпрометировать не только Гесса, но и деятельность всей группы.

Несколько ночей подряд они ждали подходящего момента. Наконец он настал. Пронизывающий январский ветер шершавым языком поземки хлестал в лицо редким патрулям и тоскливо завывал в разрушенных печных трубах. Тусклый свет фонарей таял в кисельной пелене. Дежурный по группе, прислонившись к печке, сонно клевал носом и не заметил, как две серые тени выскользнули за дверь. Наутро он, а вслед за ним мгновенно протрезвевший Гесс и все жители города Краснодара увидели на фасаде здания штаба группы плакат, на котором черным по белому большими печатными буквами было написано: «Здесь живут шпионы во главе с Гессом и прочими бандитами. Вам не уйти от кары».