Чингисхан. Повелители стрел - Конн Иггульден Страница 20

Ань Цюань печально вздохнул, и его пальцы вновь вцепились в шелковую ткань. Будь старый цзиньский император жив, сюда бы уже шли пятьдесят тысяч воинов — защитить маленькое государство Си Ся. Непостоянные боги забрали союзника именно в тот миг, когда ему, Ань Цюаню, так нужна помощь. Он почти не знал принца Вэя: оставалось только гадать, унаследовал ли заносчивый сын великодушие отца.

Ань Цюань анализировал различия между двумя странами, снедаемый мыслью, а все ли он сделал для того, чтобы заручиться поддержкой Цзинь. Его дальний предок был цзиньским принцем и получил во владение провинцию. Он бы не постыдился просить помощи. За долгие века распрей государство Си Ся оказалось забытым, а более могущественные князья сражались друг против друга до тех пор, пока империя Цзинь не распалась надвое. Ань Цюань был уже шестьдесят четвертым правителем с тех кровавых времен. После смерти отца он почти три десятилетия держал свой народ подальше от тени Цзинь, заводил новых союзников и избегал стычек, которые могли бы стать поводом насильно вернуть его маленькую страну к землям предков. Когда-нибудь один из его сыновей унаследует этот непрочный мир. Ань Цюань исправно платил дань, посылал купцов торговать, а воинов — пополнять ряды императорской армии. Взамен его считали уважаемым союзником.

Ань Цюань действительно велел создать для своего народа новую письменность, не похожую на цзиньские иероглифы. Старый цзиньский правитель прислал ему для перевода на тангутский язык редкие рукописи Лао-цзы и Будды Шакьямуни. Что это, как не знак благосклонности или даже одобрения? Долину Си Ся отделяли от цзиньских земель горы и Хуанхэ, Желтая река. Благодаря новому языку страна Ань Цюаня сделает еще шаг из-под влияния Цзинь. Правитель Си Ся вел тонкую и опасную игру, понимая, однако, что у него достаточно сил и дальновидности, чтобы направить свой народ по правильному пути. Он думал о новых торговых связях с западом и о богатстве, которое они несут в страну. Теперь же все оказалось под угрозой из-за диких племен, пришедших из пустыни.

Интересно, осознает ли принц Вэй, что монголы сумели обойти его драгоценную стену на северо-востоке и вторглись в пределы Западного Ся? Волк нашел вход на пастбище, и это не сулит Цзинь ничего хорошего.

— Ты должен мне помочь! — пробормотал Ань Цюань.

Ему претило обращаться к цзиньцам за помощью после того, как многие поколения его народа пытались освободиться от их влияния. Ань Цюань еще не знал, окажется ли ему по силам цена, которую потребует за поддержку принц Вэй. Страна будет спасена только для того, чтобы вновь стать провинцией империи Цзинь.

Представив себе цзиньское войско на землях Си Ся, Ань Цюань сердито забарабанил пальцами. Конечно, ему нужны воины. А вдруг они не уйдут, когда сражение закончится? А если вообще не придут?

Двести тысяч человек нашли укрытие за стенами Иньчуаня. Еще многие тысячи собрались у закрытых ворот. Самые отчаянные пытались ночью вскарабкаться на стену и проникнуть в город, страже приходилось отгонять их мечами и градом стрел. Каждое утро лучи восходящего солнца освещали все новые и новые тела убитых, и воинам приходилось выходить из города, чтобы под мрачными взглядами толпы хоронить мертвецов, пока те не стали источником заразы. Жестоко и неприятно, но Иньчуаню не прокормить лишних людей, и потому ворота оставались закрытыми. Ань Цюань дергал и тянул золотые нити до тех пор, пока под ногтями не показались капельки крови.

Те, кому посчастливилось укрыться в городе, спали на улицах, все места в гостиницах и постоялых дворах давным-давно были заняты. Еда дорожала с каждым днем, и черный рынок процветал, хотя стража вешала каждого, кого уличили в сокрытии запасов. Целых три месяца Иньчуань с ужасом ждал нападения диких племен, но пока до города доходили только вести о потерях — войска Чингиса двигались к столице, уничтожая все на своем пути. Вражеских всадников-разведчиков уже видели на дальних подступах к городу, хотя основные силы еще не подошли.

Ударили в гонг, и Ань Цюань вздрогнул от неожиданности. Не мог поверить, что уже светает, настал час дракона. Погруженный в раздумья, повелитель тангутов потерял счет времени, но обычное утреннее умиротворение не приходило. Он встряхнул головой, отгоняя злых духов, отнимающих у сильных мужчин волю. Кто знает, может, рассвет принесет добрые вести. Ань Цюань приготовился к тому, что его сейчас увидят подданные: сел прямо на троне, покрытом золотым лаком, и спрятал рукав с разодранной вышивкой под другим рукавом. Он решил, что после беседы с министрами велит принести новое одеяние и примет прохладную ванну — успокоить бурлящую в жилах кровь.

Вновь раздался удар гонга, и двери в покои беззвучно отворились. Вошли несколько самых доверенных советников, все обутые в войлочные туфли — чтобы не поцарапать полированный пол. Ань Цюань разглядывал их с бесстрастным выражением лица, прекрасно понимая, что они обретают уверенность в его спокойствии. Прояви он малейшее волнение, и министров охватит паника, которая выплеснется в кварталы и трущобы города.

Два раба встали по обе стороны от правителя, легко овевая его опахалами. Ань Цюань не обращал на них внимания. Он заметил, что первый министр едва сдерживает беспокойство. Ань Цюань с трудом дождался, пока советники коснутся лбами пола и произнесут клятву верности. Слова древней клятвы успокаивали. Отец и дед Ань Цюаня слышали их много тысяч раз в этом самом зале.

Наконец, когда все были готовы приступить к делам нового дня, большие двери закрыли. «Глупо полагать, что нас никто не слышит», — внезапно подумал Ань Цюань. О любом мало-мальски важном решении, принятом в тронном зале, к вечеру уже сплетничали на рынке. Он пристально всмотрелся в лица министров, пытаясь понять, чувствуют ли они, что в его груди застыл страх. Похоже, они ни о чем не догадывались, и на душе у Ань Цюаня чуточку полегчало.

— О императорское величество, сын Неба, наш отец и властитель, — начал первый министр. — Я принес письмо от императора Вэя, правителя Цзинь.

Первый министр не стал приближаться к трону, а передал послание рабу. Юноша опустился на колени, протянул свиток бесценной бумаги Ань Цюаню, и тот сразу же узнал личный знак принца Вэя. Скрывая шевельнувшуюся в сердце надежду, он взял послание и сломал восковую печать.

Письмо было коротким. Пробежав его глазами, Ань Цюань нахмурился. Он чувствовал, что советники ждут новостей, однако не мог сдержать волнение и прочитать письмо вслух.

«Моему государству выгодно, когда его враги нападают друг на друга. О чем же беспокоиться? Обескровьте захватчиков, и Цзинь почтит вашу память».

В тронном зале воцарилась тишина — министры переваривали услышанное. Один или два из них побледнели, взволнованные. Помощи не будет. Более того, новый император назвал тангутов врагами и больше не может считаться союзником, как когда-то его отец. Возможно, эти несколько слов означают, что Западному Ся пришел конец.

— Готово ли наше войско? — нарушил молчание Ань Цюань.

Прежде чем ответить, первый министр низко поклонился, пряча страх. У него не хватало духу сказать правителю, как плохо подготовлены воины. За поколения мирного существования они больше преуспели в шашнях с городскими шлюхами, нежели в боевых искусствах.