Конец XIX века. Власть и народ - Вольдемар Балязин Страница 20

«Священная дружина»

Казнь Желябова и его сообщников не означала, что террористы разгромлены. Они оставались в подполье и готовились к продолжению борьбы. Однако к борьбе готовились и их противники – сторонники самодержавия. К лету 1881 года в монархических слоях общества возникло новое для России движение. Изверившись в возможностях жандармов и полиции до конца уничтожить радикалов и террористов, группа энтузиастов-добровольцев из числа наиболее последовательных монархистов (преимущественно офицеров гвардии и аристократов) создала тайную, глубоко законспирированную антиреволюционную организацию «Священная дружина».

Активный народоволец Н. А. Тихомиров, глубоко и искренне разуверившийся в терроре и ушедший из политической жизни, писал в 1894 году: «Полиция еще до графа Лорис-Меликова, заявившая себя крайне неудовлетворительно, была при нем окончательно скомпрометирована в общественном мнении.

Патриотическое чувство, глубоко пораженное злодейством 1 марта, возбудило мысль общественной охраны государя императора. Государь ввиду общего разочарования в полиции не счел нужным пресекать это выражение заботливости преданных ему верноподданных».

К октябрю 1881 года «Священная дружина» как всероссийская организация приняла следующее устройство: во главе ее стоял Совет первых старших членов, деятельностью же управлял Центральный комитет. Исполнительными органами были Организационный комитет и Исполнительный комитет. Во многих городах России были созданы филиалы «Священной дружины». Особенно крупными (кроме Петербурга и Москвы) они были в Нижнем Новгороде, Харькове, Киеве и Земле Войска Донского. Общее число всех членов тайного общества превышало 15 000 человек. Наибольшее число добровольцев было в составе «Добровольней охраны» и «Добровольной железнодорожной охраны», которые оберегали царя, его приближенных и его семью при переездах с места на место и при остановках на любое время.

В «Добровольной железнодорожной охране» вскоре обратил на себя внимание молодой начальник службы эксплуатации Юго-Западной железной дороги Сергей Юльевич Витте – будущий министр, выдающийся государственный деятель. Он был одним из первых, кому пришла идея создать «Священную дружину». ЦК возглавлял генерал-адъютант граф И. И. Воронцов-Дашков, Исполнительный комитет – генерал-адъютант И. Н. Дурново, Организационный комитет – генерал-адъютант Н. В. Левашов. Во главе Петербургского совета «Добровольной охраны» стоял генерал-адъютант П. П. Шувалов, Московскую местную организацию возглавлял генерал-адъютант князь В. А. Долгоруков. Из дошедшего до нас списка членов «Священной дружины» известно, что из 709 человек 326 были офицерами, 245 – отслужившими казаками, 115 – землевладельцами-домовладельцами. А вот священников и крестьян было всего по одному. Во главе же всей организации, как предполагают, стояли Н. П. Игнатьев, М. Н. Островский и К. П. Победоносцев.

Граф Николай Павлович Игнатьев – выпускник Пажеского корпуса, офицер лейб-гвардии гусарского полка, военный атташе в Лондоне и Париже – в 27 лет стал генералом и послом в Китае, а в 1860 году и генерал-адъютантом Александра II. В 1864 году он был послом в Константинополе, заявив себя решительным сторонником активной политики России на Балканах и в Болгарии. Возвратившись в Россию после победы в русско-турецкой войне и заключения Сан-Стефанского договора, Берлинский трактат он воспринял, как национальное унижение и позор России и в мае 1878 года вышел в отставку. После 1 марта 1881 года он стал министром государственных имуществ, а с мая 1881 по май 1882 года – министром внутренних дел. Именно в это время и существовала «Священная дружина». Покинув пост министра государственных имуществ, Игнатьев передал его Михаилу Николаевичу Островскому – младшему брату драматурга А. Н. Островского. М. Н. Островский занимал министерский пост до 1893 года, когда получил новое повышение, став председателем департамента законов Государственного совета.

«Священная дружина», помимо надежной охраны царя, должна была с помощью своих агентов разрушить остатки «Народной воли», проникнув в ее ряды, а против ее руководителей применить их же собственные методы – террор и убийство – как в России, так и за границей.

Гибель «Народной воли»

Однако этим планам не дано было осуществиться, так как к началу 1883 года «Народная воля» практически прекратила существование. Она погибла под натиском превосходящих сил жандармерии и полиции, к тому же изнутри ее взор-вали собственные провокаторы и перебежчики. Прежде всего это И. Ф. Окладский и особенно С. П. Дегаев – бывший офицер, ставший осенью 1882 года членом Исполнительного комитета «Народной воли» и тогда же завербованный жандармами. После 1 марта 1881 года Исполнительный комитет был полностью арестован. На свободе из его членов оставалась лишь Вера Фигнер. Она пыталась воссоздать партию, но ее попытки оказались безрезультатными. По доносу Дегаева ее арестовали, приговорили к смертной казни, но царь заменил казнь пожизненным заключением.

В 1884-1889 годах «Народную волю» попытались возвратить к жизни Герман Лопатин, Владимир Тан-Богораз и Александр Ульянов, но для них самих и немногочисленных последователей эти попытки закончились бегством за границу, каторгой или казнью.

ЦАРЬ – ЧЕЛОВЕК И САМОДЕРЖЕЦ

Каким был новый император

В момент вступления на престол Александру III шел 37-й год. Когда он после смерти старшего брата стал наследником престола, его занятия и вся жизнь сильно изменились. С 1865 года, его целенаправленно готовили к предстоящей миссии – стать самодержцем, сосредоточив в собственных руках все нити управления великой империей. Воспитанием Александра главным образом занимались три человека – профессор-правовед Московского университета Победоносцев, его коллега профессор-экономист Чивилев и главный воспитатель, названный «попечителем», генерал-адъютант граф Перовский. Цесаревич прослушал курсы политических наук и правоведения в объеме университета, что позволило ему не выглядеть одиозно в должности канцлера Гельсингфорсского университета.

Хорошая военная подготовка, соответствовавшая программе Академии Генерального штаба, делала Александра профессионалом, когда он занимал различные армейские должности – от командира полка до атамана казачьих войск и командующего Петербургским военным округом. Ему довелось участвовать в Русско-турецкой войне 1877-1878 годов, что придавало новому императору заслуженный авторитет боевого генерала. В исторической литературе, публицистике и беллетристике широко бытует мнение, что Александр III был не более чем солдафон, невежа и обскурант. Такого рода характеристики исходили от тех редких интеллектуалов-прогрессистов, которые оказались в ближайшем окружении императора и встречали противодействие своим собственным концепциям и взглядам, считая их единственно верными и возможными для развития России. С. Ю. Витте, хорошо знавший Александра III, отзывался о нем так: «Император Александр III был совершенно обыденного ума, пожалуй, можно сказать, ниже среднего ума, ниже средних способностей и ниже среднего образования, по наружности походил на большого русского мужика из центральных губерний, к нему больше всего подошел бы костюм: полушубок, поддевка и лапти, и тем не менее он своей наружностью, в которой отражался его громадный характер, прекрасное сердце, благодушие, справедливость и вместе с тем твердость, несомненно, импонировал и если бы не знали, что он император и он бы вошел в комнату в каком угодно костюме, – несомненно все бы обратили на него внимание. Фигура императора была очень импозантна: он не был красив, по манерам был, скорее, более или менее медвежатый. Он был очень большого роста, причем, при всей своей комплекции он не был особенно силен и мускулист, а скорее был несколько толст и жирен». В этой характеристике не все справедливо. О полученном императором образовании нельзя сказать «ниже среднего», а что касается того, что «он не был особенно силен», то это уже совершеннейшая ложь: Александр пальцами гнул монету и легко ломал подковы. Это был настоящий русский богатырь, который, хорошо зная свои качества, не только не скрывал их, но при случае, бывало, и проявлял. При всем этом он был глубоко русским человеком, у которого любовь ко всему отечественному – в изначальном смысле слова, от «отцов» и «отчизны», – переходила весьма нередко в матерый национализм.