Дикая тишина - Рэйнор Винн Страница 20

Часы складывались в дни, а дни в недели. Ранним утром я помогала Моту встать, подбадривала его, пока он с трудом совершал первые движения, делала ему бутерброды с сыром и махала вслед, провожая в университет. Когда он возвращался, открывала дверь, готовила картофельное пюре, пасту, печеную картошку, изобретала новые блюда из мороженого горошка и яиц – студенческая еда, купленная на студенческую стипендию. И все это время я продолжала учиться. Старалась разобраться в редкой болезни, о которой так мало было известно, изучала труды медиков – от попыток ранней диагностики, анализа течения болезни до провальных фармакологических исследований, тупиков и ложных ходов. Я терялась в этом лабиринте, а дождь все не прекращался.

Пэдди Диллон стоял на полке, по-прежнему опоясанный резинкой для волос. Где-то внутри этой книжицы мы отыскали способ замедлить болезнь, но какой? У тех улучшений, которые мы наблюдали в походе, должно быть научное объяснение. Если бы мы поняли, почему Моту стало лучше, то, возможно, смогли бы воспроизвести этот эффект таким образом, чтобы Мот мог жить под крышей и при этом нормально себя чувствовать? Я решила вновь вернуться к зарождению болезни, чтобы выстроить ее образ в своей голове с самого начала, с фундамента. Информации было ничтожно мало. Читая о смежных болезнях, о жизнях, которые навсегда изменились из-за потерявших форму и функциональность тау-белков, я пошла по очередному ложному следу. И вдруг в статье про другую, лучше изученную и более распространенную болезнь я кое-что нашла: крошечную крупицу данных, но все-таки что-то. Выборка была совсем небольшой, одно-два случайных исследования. Они почти ничего не доказывали, но я была согласна на любую, самую малюсенькую, почти невидимую соломинку, поэтому ухватилась за эти результаты и запрыгала по квартире.

Я открыла дверь, чтобы глотнуть воздуха. С плюща капало, но дождь прекратился. Выйдя на пустую улицу, я услышала в голове мелодию из спагетти-вестерна и представила, что вот-вот мимо пронесется перекати-поле. После долгих часов за компьютером голова у меня плыла, так что пустые беззвучные улицы корнуолльской деревни действовали успокаивающе. В обычный день я бы ни за что не остановилась прочесть объявление на столбе и уж точно не подумала бы откликнуться на него. Я бы увидела набранные крупным шрифтом слова «Женский институт» ^[8], подумала: «Ну уж нет, куда я точно не пойду, так это в женский институт», – и поспешила бы пройти мимо. Я бы нипочем не дочитала до слов «мастер-класс по составлению букетов» и ни за какие коврижки туда не отправилась. Но этот день был совсем не похож на обычный. Окрыленная успехом от того, что отыскала в Интернете каплю надежды, я вбежала в дверь городского культурного центра, не оставив себе возможности передумать.

///////

Я оказалась в строгом квадратном помещении, стены его были выкрашены в кремовый цвет, в углу возвышалась сцена, и всюду суетились деловитые старушки. Столики, расставленные по всей комнате, были завалены охапками цветов и зелени, и на каждом стояла плоская ваза.

– Здравствуйте, вы у нас впервые.

– Да, я, э…

– Заходите, присоединяйтесь. Мы составляем букет на столик для закусок, после занятия вы сможете забрать его домой. Стоит это один фунт. Садитесь вот сюда.

Практичная пожилая дама тут же исчезла, погрузившись в нарезание зелени так, чтобы она влезла в вазу, а я села за столик посреди комнаты и принялась рассматривать организованный хаос, царивший вокруг. Что за черт дернул меня ввязаться в это приключение? И целый фунт… о чем я вообще думала?

«Даже не знаю… Вообще-то букеты – это не мое. По-моему, мне совершенно необязательно уметь составлять букеты, но бог с ним, раз уж я тут».

– Здравствуйте, я вас тут раньше не видела – вы у нас новенькая? – За мой столик присела невысокая женщина моего возраста с вьющимися рыжими волосами.

– Ну… Да, я просто шла мимо и подумала…

– Так все обычно и начинается! Теперь вам не спастись; наши дамы вас ни за что не отпустят. Я всегда тут самая юная – так приятно увидеть еще кого-то моложе семидесяти! Я в деревне бываю наездами, живу то тут, то в Лондоне, но когда приезжаю, то обожаю сюда приходить. Каждый день у меня распланирован: обеды, ужины, Женский институт, карты, что угодно. Дамы просто берут меня в плен – я это обожаю. Но вас я тут раньше не видела – вы недавно к нам переехали?

– Нет, я здесь уже довольно давно, но никого не знаю…

– А может быть, я вас видела на береговой тропе? Впрочем, неважно, меня зовут Джиллиан или просто Джилл. Вы понимаете что-нибудь в букетах?

– Честно говоря, не очень.

///////

Потом я шла назад к церкви, застенчиво прижимая к себе свой неряшливый букет и пытаясь понять, как мне пришла в голову мысль заглянуть на встречу Женского института. Не найдя ответа на этот вопрос, я вернулась домой и снова занялась поисками в интернете.

///////

– Мот, я должна тебе кое-что рассказать – это страшно важно!

– Это что еще такое? Похоже, ты где-то набрала сорняков и побросала в вазу. Почему это важно?

– Не это, хотя вообще-то это не сорняки, а эндемичная британская флора.

– Что?!

– Да забудь ты про цветы. Я искала информацию про кортикобазальную дегенерацию, пыталась понять, почему ты так хорошо себя чувствовал, пока мы были в походе, а теперь сдаешь на глазах.

– Я не думал, что ты заметила. Пытался скрыть это от тебя.

– Ну как ты можешь что-то от меня скрыть? Это не твой стиль. Прятаться – моя прерогатива.

– Знаю, но еще я знаю, что тебе трудно жить в деревне, к тому же твоя мама, и вообще…

– Забудь обо всем об этом, сейчас важно другое.

Я налила нам чаю, села за стол и рассказала ему про малоизвестное исследование, в котором участвовали люди с болезнью Альцгеймера.

– Но это же не кортикобазальная дегенерация, разве это имеет ко мне отношение?

– Имеет, потому что Альцгеймер – это таупатия. Не такая, как при кортикобазальной дегенерации, но дело тоже в тау-белках, так что эти два заболевания чем-то похожи, – я показала ему статью и заставила прочесть про пациентов с болезнью Альцгеймера, которые занимались серьезными спортивными тренировками на выносливость, и у них волшебным образом восстанавливались некоторые когнитивные способности, которые врачи считали навсегда утраченными.

– Теперь понимаешь? Именно этим для нас был поход по тропе: экстремальной тренировкой на выносливость. Мы каждый день проходили много миль, тащили на себе тяжелые рюкзаки и очень мало ели. Это оно и есть.

– Ну, может быть…

– Подумай, просто задумайся.