Викинги - Сергей Жарков Страница 20

В эпоху викингов могущество конунга, ярла или хёвдинга базировалось на их славе и богатстве, владении землей, скотом и ценностями. Реальная власть зависела также от способности конунга сплотить вокруг себя приверженцев, вести их за собой, добиваться побед и щедро платить своим людям за службу. Суммируя все это, можно сказать, что престиж и запасы серебра являлись верным средством для того, чтобы заручиться необходимой поддержкой. Именно поэтому погоня за славой и богатством ставилась во главу угла на протяжении всей эпохи викингов. Конунги викингов окружали себя блеском и роскошью, а идеалы знати коренились исключительно в военной сфере.

Скальды, складывавшие хвалебные песни в честь своих властителей, воспевали победы в сражениях, мечи и корабли, богатую добычу, дальние походы, мужество и верность, а также щедрое вознаграждение, которое люди короля или викинга получали за свою службу. Неудивительно, что оружие непременно присутствует во всех погребениях знати языческих времен, а раем для погибших воинов называли Валгаллу – чертоги бога войны Одина. Здесь время проходило в пирах и состязаниях и в общении благородных героев с равными себе. В жизни как конунги, так и хёвдинги имели при себе дружину, где каждый был лично связан со своим господином взаимной верностью и дружбой. Воины дружины являлись его личной стражей: они сопровождали своего господина в походах и других поездках, помогая ему и советом и делом.

В эпоху викингов желание представителей новой династии подчеркнуть свою власть на территории, оказавшейся в их владении, проявилось в создании великолепных викингских монументов. Так, в Еллинге сын конунга Горма Старого, конунг Дании и Норвегии Харальд I Синезубый Гормссон, возвел самый грандиозный монумент эпохи викингов. В него входят два памятных камня с руническими письменами, два громадных кургана, королевское погребение и церковь. Все это создано в память о родителях Харальда I Синезубого и призвано утвердить неоспоримую власть их рода над большой территорией, а также увековечить подвиги самого конунга Харальда I Синезубого и подчеркнуть его приверженность христианской вере. Некоторые большие могильные курганы в Вестфолле (Южная Норвегия) наверняка подчеркивают власть на этой земле королевского рода Инглингов. К роду Инглингов принадлежал и король Харальд Прекрасноволосый, объединивший Норвегию в единое королевство. Некоторые из этих курганов – Усебергский, Гокстадский и один из самых великолепных, курган в Борре, – были исследованы в XX веке. В них были обнаружены большие корабли и множество прекрасных вещей 800-х годов, несомненно, принадлежавших королям и королевам. Эти многочисленные предметы роскоши, найденные в ходе раскопок, подтверждают тот факт, что скандинавские конунги и аристократия жили довольно широко и никак не бедствовали. Конунги стремились окружить себя разного рода предметами и снаряжением особой красоты и покровительствовали искусным ремесленникам, подвизавшимся на ниве производства такого рода товаров. Плотники, корабелы, резчики по дереву, художники, оружейники и серебряных дел мастера часто бывали обласканы щедрым государем и ни в коем случае не обойдены королевской милостью.

Одна из сторон большого памятного рунного камня в Еллинге, или «камня Харальда». Этот камень является своего рода «свидетельством о рождении» королевства Дания. Камень высотой 2,43 метра, весящий около 10 тонн, был установлен по приказу конунга Дании и Норвегии Харальда I Синезубого Гормссона (около 930–986 гг.) не ранее 965 г. Данный памятный камень эпохи викингов создан в память о родителях Харальда I Синезубого и призван утвердить неоспоримую власть их рода над большой территорией, а также увековечить подвиги самого датского конунга Харальда I Синезубого и подчеркнуть его приверженность христианской вере. Руническая надпись на камне имеет явный религиозно-политический смысл. Она гласит: «Харальд конунг поставил этот камень в честь Горма, отца своего, и Тюры, матери своей. Харальд, покоривший всю Данию и Норвегию, кто крестил датчан». Рунный камень расположен во дворе Еллингской церкви между двумя большими погребальными курганами. Он является свидетельством эпохи перехода скандинавов от язычества к христианству.

Конунг Дании и Норвегии Харальд I Синезубый Гормссон (дат. Harald Blatand, норв. Harald Blatann; годы жизни: около 930–986; годы правления: около 958–986) свое прозвище «Синезубый» получил из-за темного цвета зубов (слово «Ыа» в то время означало гораздо более темный цвет, чем синий). Наследовал трон от своего отца конунга Горма Старого, в честь которого установил один из рунных камней в Еллинге. При конунге Харальде I в 965 г. Дания официально приняла христианство. Это решение в основном было продиктовано политическими выгодами такого шага – улучшением отношений с соседней Священной Римской империей и просвещенным христианским миром в целом. Согласно раннесредневековому источнику (Адам Бременский либо Саксон Грамматик), датский конунг Харальд I Синезубый был убит во время войны со своим сыном Свеном. Причинами разногласий называются приверженность Харальда церкви, попытки укрепить государство и расширить его полномочия, в то время как Свен был язычником и предпочитал традиционные набеги. Однако объективность источника подвергается сомнению. По одной из версий, Харальд Синезубый умер в Йомсборге. За свою жизнь Харальд I Синезубый был трижды женат: на Гунхильде, Тове и Гирид. Дети у Харальда были только от Гунхильды. Свейн I Вилобородый (будущий король Дании, около 960 г.), Хокон (около 961 г.), Гунхильда (была убита в Англии 13 ноября 1002 г., во время резни в День св. Брайса, как полагают историки, именно смерть сестры послужила предлогом Свену I Вилобородому для вторжения в Англию) и последняя дочь Тира (трижды овдовев, покончила с собой: согласно легенде заморила себя голодом в 1000 г.). Датский конунг Харальд I Синезубый возведен в лик святых католической церковью.

Далее рассмотрим сакральный характер королевской власти в Скандинавских странах эпохи викингов и историческую действительность. Историки, интересовавшиеся сакральными чертами власти скандинавских конунгов, иногда критически оценивали достоверность традиции. Они занимались преимущественно сагами, к которым, в противоположность большей части историков религии, относились с недоверием. Они, в частности, исследовали и политические стороны этой проблемы, вовсе не привлекавшие внимания историков религии. В этой связи в литературе справедливо указывалось, что нельзя игнорировать крайнюю слабость политической власти скандинавских конунгов. Поэтому носители ее не могли иметь в народной религии каких-либо черт благоговейного поклонения перед конунгом. В силу изложенного историки, даже если они и отмечали социальные и политические черты в сакральных институтах королевской власти, рассматривали их все же в сфере ограниченных и статичных понятий религиозного мира. Конечно, такой метод ограничивал возможности исследователя, так как вел к безоговорочному отрицанию существования сакральных черт королевской власти. Однако в фокусе споров находилась не социальная и политическая сторона сакральных черт короны, а вопрос о том, является ли достоверной родословная, возводившая конунгов к предкам-богам. Так как генеалогии с предками-божествами были составлены по большей части в христианский период, то спорным является вопрос о том, в какой мере в них отразились дохристианские представления. В раннем Средневековье христианская концепция королевской власти использовала не только богословско-философские аргументы о Боге как творце права и общественного порядка. Однако эти взгляды были уделом лишь узкого круга интеллектуальной элиты. Более распространенным, особенно в придворной среде, было обоснование власти и достоинства королей аргументами чисто магического мышления и действия. Провозглашался тезис об особой связи короля и божества, от которой зависит благополучие народа. Эта связь короля и Бога скреплялась магическими таинствами. Одним из них было помазание на царство. На протяжении веков начиная с Пипина Короткого, узурпировавшего титул «милостью божьей король», королевская власть считалась священной даже в официальных документах папской канцелярии, пока спор об инвеституре не изменил статус королей. Если для обоснования королевских атрибутов использовались мотивы Ветхого завета, то это не значит, что и до принятия христианства не существовало сходных, несомненно, более примитивных представлений о связи божества с королем. Популярность некоторых библейских образов так же, как, например, канонизация многочисленных королей, могут свидетельствовать о необходимости придать старым представлениям новые формы. Итак, рассмотрим вопрос о сакральном характере королевской власти на фоне процессов периода складывания государства в скандинавском обществе. Этим путем мы сумеем установить политические и идеологические запросы королевской власти, и в особенности тех скандинавских королей, которые пролагали путь к объединению своей страны. На этой основе мы и покажем, что придание королевской власти сакрального характера преследовало определенную цель. Как известно, власть скандинавских конунгов была весьма ограниченной, как и власть ярлов, которых можно отнести к одной категории с конунгами, тем более что некоторые ярлы в Норвегии и Швеции стремились захватить трон и стать конунгами. На практике власть конунга в эпоху викингов распространялась лишь на ту территорию, над которой он реально мог осуществлять свою власть. А это означало, что скандинавские конунги могли отнимать у других знатных вождей родовые усадьбы, захватывать силами своих хирдов (дружин) земли и присваивать в свою пользу подати с местных бондов. Также конунги и ярлы добивались господства при помощи походов викингов. Еще Снорри Стурласон, размышлявший о начале норвежского государства, отмечал, что первоначально конунги не обладали никакой территорией. Даже на более позднем этапе государственного объединения Норвегии конунг Олаф Харальдссон вынужден был бороться с фюльксконунгами Опленда, о чем повествуют скальды Сигват и Оттар. Римберт, также вполне надежный свидетель, писал, что короли Бирки должны были считаться со своими советниками (conciliarii). Такое положение полностью отвечает концепции королевской власти, господствовавшей еще столетия в христианском средневековом мире. Кстати, даже Адам Бременский подчеркивал, что шведы «имеют королей древнего рода, но их сила зависит от решения народа». Поэтому нет ничего удивительного в том, что конунги, добивавшиеся усиления своих позиций (а такие стремления многократно засвидетельствованы), не могли удовлетвориться одними лишь военно-политическими мероприятиями. Не могли они ограничиться и экономическими основами своей власти при всем их решающем значении. Необходимо было одновременно использовать и идеологические средства, которые придали бы более прочную основу притязаниям конунгов на власть и гарантировали бы им повиновение населения, повинности народа. Иными словами, должна была возникнуть идея королевского владычества, надолго ставшая составной частью идеологии всего социального строя Средневековья.