Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны - Хаим Бермант Страница 20

Развлекали гостей самые прославленные оперные знаменитости – Гризи, Лаблаш, Тамбурини, Рубини. Окончился вечер балом. «Это было одно из самых восхитительных событий сезона», – писала «Придворная газета», явно преуменьшая.

Однако хозяин вечера, друг королей, первый банкир Англии, один из влиятельнейших (и один из богатейших) людей Европы, не имел некоторых прав, которыми обладал даже самый мелкий клерк у него в конторе.

Ротшильды были евреями, и, хотя евреи в Англии пользовались правами и привилегиями, недоступными единоверцам на континенте, их эмансипация была далеко не полной. Доктрину лорда Кока, гласившую, что иудеи по закону являются вечными врагами короля и веры, «поскольку между ними, как и дьяволами, которым они служат, и христианами не может быть мира», подтвердил английский суд уже в 1818 году.

Евреи не допускались к государственной службе. Они не могли стать членами парламента. Не могли они служить и в муниципалитетах – а еще их можно было лишить права голоса. Им не разрешалось поступать в университеты, то есть для них в буквальном смысле слова существовал запрет на определенные профессии. До 1828 года число евреев на Лондонской бирже ограничивалось двенадцатью. До 1831 года они не могли стать полноправными гражданами лондонского Сити – и таким образом не имени права заниматься розничной торговлей в пределах города.

Большинство этих ограничений касалось также католиков и диссентеров ^[26]. Отмена Акта о присяге и Акта о корпорациях в 1828 году освободила диссентеров от ограничений в правах и могла бы сделать то же самое и для евреев. Однако по настоянию епископа Лландаффского, в присягу, которую должен был принести любой государственный служащий при вступлении в должность, внесли слова «клянусь истинной христианской верой». Эти четыре слова встали перед иудеями непреодолимой преградой.

Не все эти ограничения были тягостными, они не затрагивали многих, может быть, даже большинство евреев. Для сапожника из Хокстона или портного из Уайтчепела не имело значения, что ему никогда не стать лорд-мэром Лондона или высоким шерифом Кента. Один уайтчепелский еврей, когда его попросили пожертвовать на кампанию за эмансипацию, возразил: «Если Ротшильду нужна эмансипация, пусть Ротшильд за нее и платит».

Однако для Родни эти законы были оскорбительны. Они родились в Англии и гордились званием англичан, но их все так же не допускали в самые вожделенные институты власти и главный поток общественной жизни. Их не принимали, а всего лишь терпели. Они властвовали в своих мелких общинах и мечтали найти более широкий выход для своих талантов и пыла. Они не желали быть гражданами второго сорта.

В 1829 году, когда обсуждался билль об эмансипации католиков, была сделана попытка хотя бы отчасти эмансипировать евреев. Ее главным инициатором был Исаак Лион Голдсмид, племянник Бенджамина и Абрахама Голдсмидов и сын Ашера, старшего партнера в фирме «Мокатта и Голдсмид».

Исаак Лион Голдсмид начинал свой жизненный путь самым непримечательным образом. Он родился в 1778 году и вступил в семейную фирму в 1800-м. Через шесть лет он купил место на бирже. Он активно спекулировал, опираясь на собственные средства, и нес большие убытки. Он был пионером в развитии железных дорог и участвовал в концерне по строительству линии Кройдон – Мерстем (позднее продана Южной железной дороге) и в реорганизации компании «Лондонские доки», был инициатором и председателем компании «Беркенхедские доки». Все эти предприятия не принесли ему ни большой радости, ни прибыли. «Беркенхедские доки» стали особым разочарованием и ковыляли от кризиса к кризису, пока их не выкупила «Ливерпульская корпорация».

Исаак Лион Голдсмид был одним из первых спонсоров и пожизненных президентов Имперской газовой компании. Однако он стал подозревать управляющих в нечестности и рассорился с другими директорами. Пробыв членом правления пять лет, он вышел из него. Ему пришлось вытерпеть все взаимные упреки и треволнения первого этапа и при этом остаться без плодов последующих лет.

Как кредитный брокер он добился большего успеха и помог получить займы Португалии, Бразилии и Османской империи. Восстание в Бразилии против португальского господства в 1822 году и ее последующая независимость чрезвычайно осложнили фискальные отношения между двумя странами и их кредиторами. Было неясно, на ком лежит обязанность по обслуживанию уже выданных займов. Последовали бесконечные переговоры. В конце концов Исаака Лиона Голдсмида попросили выступить арбитром между всеми участвующими сторонами, что он и сделал к всеобщему удовлетворению, и в 1845 году благодарная королева Португалии сделала его бароном.

Исаак Лион Голдсмид был учеником Иеремии Бентама, другом Роберта Оуэна, Джеймса Милля, Давида Рикардо и Уильяма Уилберфорса ^[27]. Он верил в присущее человеку внутреннее благородство; в то, что нужно лишь улучшить обстоятельства жизни человека, чтобы улучшить его самого. Не было таких прогрессивных начинаний, будь то отмена рабства или тюремная реформа, общественное образование или здравоохранение, которые не получили бы от него поддержки. Он щедро жертвовал на Лондонский институт развития литературы и полезных знаний на Финсбери-Серкус и принимал живейшее участие в создании Лондонского университета.

Учредить университет в столице задумал его друг, поэт Томас Кэмпбелл – диссентер-либерал, мечтавший о таком учебном заведении, которое было бы свободно от священников и всех сектантских предрассудков. Этот замысел, конечно, сразу же привлек внимание евреев и других групп, которым не разрешалось поступать в старинные учебные заведения Англии.

В 1826 году Исаак Лион Голдсмид образовал совет для продвижения идеи такого университета вместе с Александером Бэрингом (из «Братьев Бэринг»), лордом Джоном Расселом, Джорджем Беркбеком (основателем Института механики), Джеймсом Миллем, Закари Маколеем и герцогом Норфолком. От иудеев в совет вошло шесть членов: Исаак Лион Голдсмид, его кузен Аарон, Абрахам и Мозес Мокатта, Натан де Ротшильд и Джордж Мэгнус.

В основном предварительная проработка плана происходила на неформальных встречах в Сент-Джонс-Лодже – красивом доме Исаака Лиона Голдсмида в Риджентс-парке. Его супруга Изабелла, на которой он женился в 1804 году, приходилась ему двоюродной сестрой – она была дочерью Абрахама Голдсмида. Она держала изящный салон, где в разные времена принимала молодого Мендельсона, принца Альфреда, сына королевы Виктории, а однажды и саму Викторию.

Открытие Института механики получило всеобщее одобрение, а вот идею нового университета сочли довольно самонадеянной, и одна газета отвергла ее, отрекомендовав ее как «мошенническое училище, организованное вскладчину для мальчишек-кокни… обстряпанное в сезон дутых акций, которыми торгуют ажиотеры, вексельные брокеры и евреи».