Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин Страница 2

Однако уже в 1863 г. тогда еще молодой ученый А. фон Гутшмидт в своей работе «Граница между древностью и Средневековьем» заявил, что нельзя ни в коем случае переоценивать события 476 г. По его мнению, ни захват власти Одоакром, ни вторжение остготов не оставили в Италии никаких следов, так что время их господства являлось лишь прямым продолжением прежнего состояния. Решающим же было вторжение лангобардов в 568 г., и именно оно привело к подлинному разрыву с античным прошлым в Италии, а так как Италия была в то время ведущей страной Запада, то этот год можно считать концом античного мира и во всем западном мире. Что касается Востока, то, по мнению Гутшмидта, переходом от античности к Средневековью является 578 г., когда к власти пришел император Тиверий, при котором латинская империя превратилась в греческую, а на Ближнем Востоке такой гранью было завоевание арабами Персии и Египта в 641 г. В 1889 г. венский историк искусства А. Ригель, исходя из чисто искусствоведческих критериев, для периода от Миланского эдикта до вступления на трон Карла Великого ввел понятие «поздняя древность» (Spatantike).

Идеи Гутшмидта и Ригеля были восприняты и развиты следующими поколениями ученых. Вскоре после Первой мировой войны А. Допш доказывал, что во всех решающих областях экономической и социальной структуры с Удо VIII в. продолжалось непрерывное развитие. Большой вклад в эту теорию внес бельгийский историк А. Пиренн. Он умер в 1935 г., а через два года вышла его большая работа «Магомет и Карл Великий», в которой он развил свое видение этой эпохи. По его мнению, не переселение германских народов, а совершенно своеобразный феномен ислама определил переломный момент мировой истории — переход от античности к Средневековью. Пиренн исходил как из политических, так и, главным образом, экономических критериев. В периферийных зонах, особенно в Британии и Северной Галлии, германские вторжения действительно принесли с собой значительные потери. Но в тот период главным районом развития оставалось Средиземноморье, а там германцы выступили лишь как наследники античного мира. И в хозяйстве, и в культуре в течение долгого времени сохранялось единство средиземноморского мира. Германские государства строились по образцу Поздней империи, не внося практически ничего нового. Экономическую структуру по-прежнему определяла крупная земельная собственность в ее позднеримской форме. Центром этого позднеантичного мира являлся Константинополь, и император оставался авторитетом и в глазах германских королей. И только с вторжением ислама в середине VII в. положение изменилось радикально. Единство средиземноморского мира была разрушено, его южная часть приняла другой язык и другую религию, и ее центр переместился в Дамаск, а затем в Багдад. Была разрушена средиземноморская торговля, являвшаяся до этого материальным носителем единства. И Византия, и новые государства Европы стали жить самостоятельной и новой жизнью. Во Франкском королевстве пришла в полный упадок власть Меровингов, строивших эту власть по римскому образцу, а пришедшие им на смену Каролинги заключили союз с папой, и все это означало начало совершенно новой эпохи — Средних веков.

После Второй мировой войны в Западной Германии сформировалась так называемая «новая доктрина» историко-юридической школы. В противоположность большинству старых немецких ученых, подчеркивавших решающую роль германцев в становлении новой Европы и ее права и грешивших национализмом, столь основательно скомпрометированным в годы гитлеризма, сторонники «новой доктрины» доказывали, что ранние германские кодексы имеют мало общего с древнегерманским правом, а в основном вышли из вульгарного римского, господствовавшего в провинциях, где германцы поселились. Эта идея была распространена и на социальные, политические и экономические процессы. К. Ф. Штроекер обосновывал идею существования так называемых восточногерманских государств (Вестготского, Остготского, Вандальского), которые (в отличие от западногерманского Франкского) по сути являлись прямыми продолжениями соответствующих римских структур.

Эта точка зрения в настоящее время хотя и не является единственной, но все же превалирует в мировой науке ^[1]. Подлинной границей между античностью и Средневековьем считают не свержение Ромула Августу-ла и не смерть Юлия Непота, а то время, когда окончательно исчезает работоспособность античных механизмов ^[2]. Время же их действий можно назвать «поздней древностью». Понятие «поздняя древность», как указывают специалисты по историографии, окончательно приобрело права гражданства. Это время теперь рассматривается не столько как упадок и падение Римской империи (и уж во всяком случае не как наступление «темных веков» варварства), сколько как переход от античной цивилизации к средневековой.

Существует, однако, и несколько другой подход. В истории Европы выделяются три кризиса, каждый из которых сопровождался катастрофой существующей цивилизации с ее ценностями и в ходе которых рождалась новая цивилизация, естественно, с использованием некоторых (разумеется, далеко не всех) достижений прежней, докризисной. Первый кризис покончил с эгейской цивилизацией бронзового века, и из него вышла цивилизация греко-римская, античная. Вторым был кризис, разрушивший античную цивилизацию, и в ходе его формировалась европейская. Третий кризис начался в 1914 г. с началом Первой мировой войны, усугубился Второй мировой войной и продолжается в настоящее время. Поскольку мы живем сейчас в обстановке этого кризиса, то представить себе новую цивилизацию, которая выйдет из него, мы пока не в состоянии. Если принять эту точку зрения, то время крушения Римской империи и существования варварских королевств и будет эпохой второго общеисторического кризиса. И стой и с другой точки зрения время существования Поздней империи и варварских королевств составляют одну эпоху. В таком случае свержение Ромула Августула в 476 г. (или смерть в 480 г. Юлия Непота, до самой смерти считавшегося на Востоке законным императором Запада) не является всемирно-историческим событием. После этого события исторический процесс продолжался в тех же рамках, что и до него. Римский мир, действительно потерял свое политическое единство, но империя оставалась, сточки зрения римлян, особенно восточных властей, речь шла о восстановлении ее единства, а варварские королевства, как бы ни складывались их отношения с ней, признавали ее высокий авторитет. В политическом, социальном, экономическом плане движение непрерывно шло в направлении, заданном еще в конце III—V в. Во всех этих планах институты в новых государствах развивались в старых формах, в большой степени сохраняя и старое содержание. Германцы, жившие накануне переселения еще в значительной степени родоплеменным строем, создавая государственность, не могли не воспринять существующие институты.