Повседневная жизнь московских государей в XVII веке - Людмила Черная Страница 2

Первый царь из дома Романовых, хорошо осознававший отсутствие «кровного» основания своей власти и свою зависимость от избравшего его народа, априори должен был ориентироваться на возрождение утраченных в Смуту норм придворной жизни. Вернуться к «старине», любезной сердцу всего русского общества, но утраченной в кипящем котле Смуты среди войн, бунтов и полного разорения, — вот суперзадача, которую поставил перед собой новый правитель.

Если Михаил Федорович внес мало нового в жизнь царского двора, то Алексей Михайлович с лихвой компенсировал безынициативность отца, введя в придворный быт театр, барочную поэзию, партесное пение и инструментальную музыку, «живоподобное» искусство и многое другое.

Юный Федор Алексеевич первые три года своего правления был слишком мал для каких бы то ни было новаций, но начиная с семнадцати лет стал так смело и активно менять жизнь вокруг себя, а затем в столице и в стране в целом, что остается не только удивляться, но и сожалеть о краткости жизни столь решительного реформатора.

Хорошо заметно, как на протяжении столетия возрастает уверенность государей в своем праве на российский престол, а вместе с ней и стремление к новациям. Они формируют новую опору своей власти — придворную аристократию, в которую попадают и знатные, и незнатные служилые люди, сумевшие продемонстрировать свои способности и познания на государевой службе. При царском дворе складывается своеобразная придворная культура, ориентирующаяся на западноевропейскую, в особенности на польскую. Повседневная жизнь царского двора становится всё разнообразнее и насыщеннее, в ней появляются невиданные дотоле черты. Все эти перемены интересно проследить, анализируя разные стороны повседневной жизни московских государей XVII столетия.

Образ жизни русских правителей начал складываться издревле, как только было образовано государство. Уже тогда князь имел свой «двор» — военную дружину и круг приближенных слуг. Но придворная культура веков Древней Руси отличалась от культуры всех остальных социальных слоев общества лишь обилием и богатством. Конечно, была особая честь в том, чтобы служить князю, а не боярину, о чем метко сказано в «Молении Даниила Заточника». Автор XII века, хорошо знавший жизнь княжеского двора, дал образные характеристики его жизни: «Паволока (ткань. — Л.Ч.) бо испестрена многими шолкы и красно лице являеть; тако и ты, княже, многими людьми честен и славен по всем странам». Но пиры и охотничьи вылазки великих и удельных князей всё же мало чем отличались от подобных развлечений бояр, а позднее и дворян. Как князь, так и «муж»-дружинник, а позднее боярин-землевладелец обязаны был устраивать пиры для своего двора. Тот же Даниил Заточник свидетельствует: «Зане князь щедр отец есть слугам многим: мнозии бо оставляют отца и матерь, к нему прибегают. Доброму бо господину служа, дослужится слободы, а злу господину служа, дослужится болшеи роботы. Зане князь щедр — аки река, текуща без брегов сквози дубравы, напаяюще не токмо человеки, но и звери; а князь скуп — аки река в брезех, а брези камены: нелзи пити, ни коня напоити».

Социокультурный раскол — проще говоря, «раздвоение» культуры на придворную и культуру простых подданных — наглядно проявился лишь в эпоху петровских преобразований, но возник ранее, в «бунташном» XVII столетии. Тогда у царя и его окружения появилась потребность в создании и выделении своей особой субкультуры, более «ученой» и светской, ориентированной на придворные традиции западноевропейских правителей, более привилегированной, наполненной свойственными только ей содержанием и смыслом. Но можно ли назвать изменения, происходившие в придворной культуре XVII века, европеизацией? Как известно, реформирование по западноевропейским образцам разных сторон повседневной жизни началось при Петре Великом. Именно тогда произошла полная замена традиционных средневековых норм культуры и быта при дворе, в Табели о рангах (1722) придворная служба впервые была выделена в отдельный род государственной деятельности наряду с военной и гражданской. Нам известно, как происходил отбор европейских образцов, в соответствии с которыми менялся русский царский двор, по каким каналам поступала в Россию информация об устройстве европейских дворов, как оценивали европеизацию российского двора сами придворные и иностранцы. А что же происходило в этом направлении при деде, отце и старшем брате Петра Великого и как изменилась их повседневная жизнь?

Отвечая на этот вопрос, постараемся показать, каким образом в жизни первых Романовых, как и во всей русской культуре переходного периода от Средневековья к Новому времени, традиционные начала тесно переплетались с новыми веяниями; охватить все стороны жизни московских государей, начиная с официальных мероприятий и заканчивая развлечениями. О том, какое место заняли в жизни московских государей «живоподобное» искусство, придворный театр и поэзия, инструментальная музыка, барочные сады, как возникали и трансформировались западноевропейские новации в придворной культуре, кто был законодателем мод при дворе, как менялась на протяжении столетия повседневная жизнь женщин царского семейства, расскажет наша книга.