Штурмовые бригады Красной Армии. В боях за Советскую Родину - Николай Никифоров Страница 2

И молодое Киевское государство практически с момента своего образования в IX веке воевало с внешними врагами, утверждая себя и силой, и благородством, и мудростью. Но, сидя дома, убедительной победы не добьешься, и войны сопровождались большими и дальними походами, многочисленными осадами крепостей, что, в свою очередь, требовало ряда мероприятий по инженерному обеспечению боевых действий. Так в ходе войн с Византией и при отражении набегов кочевников формировались приемы выполнения инженерных мероприятий, свойственные восточным славянам. С помощью таких мероприятий усиливались защитные свойства местности в период обороны, а при наступлении преодолевались преграды, встречающиеся на пути наступающего войска. Расчистка и прокладывание путей движения, устройство мостов и переправ – вот чему уделялось большое внимание в походах. Для укрепления и охраны лагеря на стоянках устраивался вал со рвом, усиленный тыном или засекой, а при непродолжительных или внезапных остановках оборудовался лагерь из повозок. По заключению академика В. А. Золотарева, наши летописи сохранили мало сведений об инженерных мероприятиях, но даже из небольшого количества хотя и не всегда достаточно ясных упоминаний о таковых следует, что инженерному делу уделялось большое внимание. В частности, в летописях упоминается о наличии в войсках Киевского князя Ярослава Мудрого военных строителей: «городников», первое упоминание о которых относится к 1025 г., и «мостников». Львовская летопись свидетельствует, что при штурме города камских болгар Ошель в 1219 г. русскими «... наперед шли пешцы с огнем и с топоры, а за ними стрельцы». Это свидетельство тем более важно, что показывает на наличие специальных групп в штурмовых отрядах. На группы возлагались задачи разграждения препятствий и разрушения оборонительных сооружений противника, что можно рассматривать как факт зарождения инженерных войск. И если «городники» и «мостники» – первые предшественники русских военных строителей и понтонеров, то «пешцы с огнем и с топоры» – предтеча саперов-штурмовиков. Как в области фортификации, так и в искусстве штурма у Древней Руси, а в дальнейшем и у России был свой самостоятельный путь, где много приоритетов и славных дел.

При осаде или штурме укрепленных пунктов славянами нередко возводился вал (терраса), с которого воины врывались внутрь города или крепости, причем вал был равен по высоте городским (крепостным) стенам. В ходе штурма войска подкатывали к крепостной ограде специальные защитные сооружения (туры), за которыми располагались лучники, а при вылазках врага находили себе защиту и другие воины. При осаде укрепленных городов деревянные ограды разрушались подрубкой бревен или поджогом. Применялись и осадные машины – подступные, стенобитные, метательные. Так было, например, при осаде г. Люблина в 1245 г.

Постройкой осадных машин занимались «порочные мастера», предшественники военных инженеров.

Крепости (города-крепости) надолго стали основным элементом защиты как границ, так и самих государств. Поэтому способ постройки крепостей хранился в строгом секрете. Принципиально новых архитектурных решений при строительстве крепостей было немного, но конструктивных новшеств предостаточно. Как правило, они были обусловлены развитием военной техники, появлением нового оружия, изменением характера военных действий. Так, с изобретением в XIV веке огнестрельного оружия в башнях крепостей вместо обычных бойниц стали оборудоваться казематы. В башнях Московского Кремля казематы появились уже в 1485 г.

В Средние века искусство ведения осады крепостей за редким исключением прогрессировало слабо, в отличие от его высокого уровня развития в древнегреческих и римском государствах. Если в древности осаждающие пытались проламывать стены крепостей при помощи таранов, укрываясь в крытых ходах (винеях), или взбираться на стены при помощи передвижных осадных башен (гелеполей) и лестниц, то в Средние века от этого искусства остались только лестницы и частично подкопы. Средства атаки в эпоху Средневековья были крайне слабы, а поэтому укрепления нередко спасали армию от разгрома, а население – от порабощения. Осады крепостей и укрепленных городов временами затягивались на годы. Города и крепости чаще всего брались в то время не посредством атаки, а в результате измора, путем длительной блокады, в расчете на то, что голод и болезни заставят их защитников сдаться на милость победителей.

Русское войско составляло как раз то редкое исключение и отличалось более высоким, чем в армиях европейских государств, искусством осады и штурма крепостей. Это проявилось при взятии войском Александра Невского Копорья (1241 г.), Пскова (1242 г.) и при штурме армией Ивана IV Казани (1552 г.), а затем Астрахани (1556 г.).

В отношении инженерного обеспечения поход на Казань и взятие города представляли по тем временам высокий уровень военно-инженерного искусства. Применение специалистов и проведение большого числа походных инженерных мероприятий позволили осуществить трудный марш большого войска благополучно и в короткий срок. При осаде Казани нашла применение искусно разработанная система постепенной атаки с устройством подступов и параллелей. Кроме этого, Иван Грозный при осаде города применил минно-подземную атаку – новый способ борьбы, являющийся важным элементом в развитии русского военного искусства. Под стенами Казани были взорваны три горна по 3, 9 тонны пороха в каждом. В результате взрыва стены обрушились, и Казань пала. Случаи осуществления минно-подземной атаки в Западной Европе отмечаются еще в начале XVI века, но в значительно меньшем масштабе. Успешное осуществление русскими минерами сложного и большого объема специальных инженерных работ при штурме Казани однозначно указывает на основательные знания минно-подземного дела в русском войске еще до похода на Казань и умение минеров точно определить величину и направление действия заряда. Причем задолго до того, как это научились делать в Западной Европе – первая попытка дать формулу для расчета зарядов была сделана там в 1628 г.

Начиная с XVI века стали появляться литературные труды по вопросам возведения и атаки укреплений. Этим было положено начало зарождению теории военно-инженерного искусства. Военная архитектура и кострометация (искусство оборудования укрепленных полевых лагерей) постепенно объединяются в фортификацию. Последняя становится важной отраслью военного искусства и охватывает не только вопросы устройства укреплений, но также и другие области применения военно-инженерного искусства (военные дороги, мосты, переправы, заграждения и пр.). Основоположником научной систематизированной фортификации считается военный инженер маршал Франции Себастьен Ле Претр де Вобан (1633–1707 гг.). Хотя в двенадцати томах его сочинений Вобан не написал ни строчки о своем методе фортификации, «системы Вобана» приобрели известность. Это было достигнуто в результате усилий его последователей – французских военных инженеров в XVIII веке. На основе обобщения богатого опыта по строительству, переоборудованию и атаке крепостей, проведенных под руководством Вобана, французские инженеры вывели его теоретические правила. Предлагались и другие системы: Кегорна (Кугорна, 1641–1704 гг.), Кормонтеня (1696–1752 гг.), Монталамбера (1714-1800 гг.).

Большое влияние на развитие русского военно-инженерного искусства оказали литературные произведения голландского военного инженера Кегорна, переведенные по распоряжению Петра I на русский язык и ставшие пособиями в инженерных школах. Вместе с тем следует заметить, что приоритет русского военно-инженерного искусства при всей его очевидности (фортификация, развитие сторожевых линий, искусство штурма – применение специалистов и специальных подразделений, разработка системы постепенной атаки с устройством подступов и параллелей, минно-подземное дело – на более, чем 100 лет до Вобана, контрминная система, введение табельных переправочных средств и пр.) остался в тени. С одной стороны, это обусловлено отсутствием обобщающих трудов отечественных авторов по военно-инженерному искусству, а с другой – уже постепенно складывающимся стереотипом безусловного преимущества Запада. И даже позже, в капитальных трудах по военно-инженерному искусству, Западная Европа ставилась в абсолютном большинстве как пример для подражания и копирования ^[5].