1421 год, когда Китай открыл мир - Гевин Мензис Страница 2

Кто же, в таком случае, мог добраться до Карибского моря и исследовать его острова? Чтобы ответить на этот вопрос, я решил изучить все имевшиеся в моем распоряжении старинные карты начала XV в. с изображением морей, океанов и континентов. Чем глубже я копал, тем больше золотых самородков мне удавалось добывать. Неожиданно выяснилось, что Патагония и Анды были нанесены на карту за столетие до того, как их впервые посетили европейцы. С Антарктики же планы были сняты за несколько столетий до ее открытия европейцами. То же самое можно сказать и о побережье Восточной Африки и об Австралии, открытой Джеймсом Куком спустя 300 лет после описываемых здесь событий. На других картах можно было распознать Гренландию, а также очертания Северной и Южной Америк, которые омывались Атлантическим и Тихим океанами.

Чтобы с такой точностью и мастерством нанести на карту весь подлунный мир, неизвестным мореходам требовалось как минимум совершить кругосветное путешествие. Более того, эти люди должны были знать правила навигации и обладать умением точно определять положение своего корабля или вновь открытого ими острова в Мировом океане. Принимая же во внимание то обстоятельство, что они месяцами находились в открытом море, им необходимо было научиться опреснять воду и хранить в течение длительного времени продукты питания. Я пришел также к выводу, что эти неизвестные путешественники были отличными геологами, натуралистами, знали, как составлять гербарии, снимать шкуры с животных и набивать чучела. Другими словами, они знали и умели все то, о чем в тогдашней Европе и представления не имели, и намного опередили своих западных конкурентов как мореходы, инженеры, ученые и естествоиспытатели. Остается только удивляться, что такие искусные путешественники, совершившие величайшие открытия в истории человечества, были этим самым человечеством незаслуженно забыты, а записи о них уничтожены.

Обдумав все это, я пришел к весьма неутешительным для себя выводам. Продолжать свои изыскания означало бросить вызов устоявшимся знаниям человечества об истории географических открытий и даже о развитии цивилизации как таковой. К примеру, каждому школьнику известно, что Бартоломеу Диаш (Bartolomeu Dias; ок. 1450–1500) отплыл в 1487 г. из Португалии и первым обогнул мыс Доброй Надежды — самую южную точку на побережье Африки. Еще один португалец, Васко да Гама (Vasco da Gama; 1469–1525 ^[1]), десятью годами позже пересек Индийский океан и открыл морской путь в Индию, по которому в Европу потекли восточные пряности, благовония и специи. 12 октября 1492 г. Христофор Колумб (1451–1506), увидев на горизонте один из Багамских островов, вошел в историю как первооткрыватель Нового Света. Он совершил еще 3 путешествия в Новый Свет, открыл множество островов Карибского моря и добрался до Центральной Америки, хотя сам всю жизнь считал, что достиг южного побережья Азии. Фердинанд Магеллан (Ferdinand Magellan; ок. 1480–1521) открыл пролив между Атлантическим и Тихим океанами, который и по сию пору носит его имя. Продолжая плыть на запад, он обогнул землю, то есть совершил кругосветное путешествие, хотя сам до триумфального возвращения в Испанию не дожил. 27 апреля 1521 г. он был убит в стычке с туземцами на Филиппинах.

Все эти люди были многим обязаны принцу Генриху Мореплавателю (1394–1460), чей расположенный на юго-западе Португалии замок стал своеобразной академией для множества исследователей, картографов, мореплавателей и кораблестроителей. Именно там отрабатывалась оптимальная конструкция европейского морского судна и изготовлялись точные навигационные приборы, позволившие европейцам отправиться в странствия по морям и океанам, открывать новые земли, исследовать и колонизировать их.

Как-то раз, закончив работать в Государственном архиве Португалии Торре ди Томбу, я зашел в бар на набережной Лиссабона и просидел там несколько часов, созерцая в задумчивости памятник Генриху Мореплавателю. Бронзовые губы принца были изогнуты в загадочной улыбке: казалось, он знал нечто такое, чего не знал я. В самом деле, кто же это те великие мореходы, которые, не оставив после себя почти никаких следов, совершили кругосветное путешествие и нанесли на карту Америку задолго до рождения Магеллана и Колумба?

Наконец я пришел к убеждению, что нация, чьи посланцы достигли Патагонии, Антарктики и открыли Южные Шетландские острова, должна была обладать такими великими познаниями о мире и такими гигантскими материальными ресурсами, какими в то время не обладала ни одна нация на земле. За исключением Китая.

Это убеждение, однако, каким бы твердым оно ни было, нисколько не облегчило моей задачи. Во-первых, потому, что мне необходимо было основательно аргументировать свою теорию, а сделать это было трудно, если не сказать невозможно. Прежде всего потому, что китайцы, в связи с происшедшими радикальными изменениями в своей внешней политике, уничтожили в середине XV в. почти все карты и документы, относившиеся к описываемому нами периоду. После сделанных Китаем великих географических открытий нация неожиданно замкнулась в себе, и все, что свидетельствовало о ее недолгой попытке международной экспансии, было самым тщательным образом вымарано из книг и летописей. По этой причине, чтобы написать историю великих китайских путешествий, мне пришлось бы по крупицам собирать свидетельства в других источниках, а это такая грандиозная работа, за которую, по правде говоря, было страшно приниматься. Отпугивало уже одно то, что мне, историку-дилетанту, командиру подводной лодки в отставке, предстояло доказывать свою гипотезу крупнейшим мировым авторитетам в области истории, географии и этнографии. Впрочем, в отличие от последних, у меня было одно преимущество. Будучи военным моряком, поступившим на службу в Королевский военно-морской флот в пятнадцатилетием возрасте, я за 17 лет службы избороздил на кораблях и судах все моря и океаны, следуя по пути многих великих путешественников. К примеру, командуя подводной лодкой Ее Величества «Рокуэл», я за период с 1968-го по 1970 г. неоднократно ходил из Китая в Австралию, пересекал Тихий океан и добирался до американского побережья.

В перископ своей субмарины я видел примерно то же, что видели с палубы своих кораблей морские бродяги древности, — прибрежные скалы, склоны, отмели, очертания дальних гор. Временами этот вид был удручающе однообразным, временами обманчивым, а ведь известно, что без видимых ориентиров моряку даже в каботажном плавании определиться непросто. В дни моей молодости еще не существовало спутниковой навигации, и мы, моряки подлодки, определяли положение своего судна по звездам — как и тысячу лет назад. Главными путеводными звездами-маяками в Южном полушарии для моряков испокон веку являются Канопус и Южный Крест. По этой причине эти звезды играют чрезвычайно важную роль в моем повествовании; кстати, не будь у меня знаний по астронавигации, полученных мной в военно-морском училище, я никогда бы не написал эту книгу и сделанные мной открытия так и остались бы неизвестными.

Рассматривая старинную карту, обыватель видит на ней лишь причудливо изогнутую или изломанную тонкую линию, контур, в большей или меньшей степени соответствующий его представлению об очертаниях той или иной земли или местности, но опытный навигатор-историк, глядя на ту же карту, скажет вам намного больше. К примеру, он сможет вам сообщить, откуда плыл картограф, наносивший побережье на карту, в каком направлении и с какой скоростью он плыл. Он также знает, как далеко находился картограф от берега и насколько точно он определял свое местоположение. Он сможет даже сказать, ночью или днем проводил картограф наблюдения и чертил свою карту и почему он принял за остров стоявшую на берегу в отдалении высокую гору.