Юлий Цезарь. Политическая биография - Алексей Егоров Страница 2

Уход Суллы, вызванный перспективой неизбежного краха его политики, стал временем низшей точки падения для республики, однако низшая точка может стать и начальной точкой подъема. Пришедшая к власти постсулланская элита прекратила террор и пошла на уступки, при этом сохраняя и свою личную власть и суть сулланской системы. После смерти диктатора, Рим продолжал жить по его законам, а сулланская аристократия господствовала до конца 60-х гг. I века. Именно на борьбу с наследием и наследниками Суллы и ушла большая часть жизни Цезаря.

Исследователи достаточно редко обращают внимание на то, что его деятельность началась с нравственной оппозиции режиму и правозащитной деятельности. Собственно, действия Цезаря достаточно трудно назвать политикой в собственном смысле этого слова. Будучи сам жертвой сулланских репрессий, молодой популяр сосредоточил свою деятельность на помощи людям, пострадавшим от террора диктатора и беззакония и произвола его последователей, восстановлении прав и юридической защите репрессированных, реабилитации памяти погибших, защите жертв сфабрикованных процессов. Это сочеталось с попытками (пока еще в чисто конкретных случаях) показать суть сулланской и постсулланской политики с ее террором, подавлением, коррупцией и круговой порукой, равно как и ее полную неэффективность. То, что объявлялось «государственной необходимостью» или «восстановлением устоев общества» находило в этих процессах новое истинное определение как элементарные уголовные преступления (убийства, взяточничество, подлог и подкуп, превышение власти) совершаемые в особо крупных размерах и с особой жестокостью. Фактически в 60-е гг. Цезарь добился того, что сулланские палачи стали подвергаться ответственности в соответствии с общепринятыми нормами уголовного права.

Именно это сделало Цезаря одним из лидеров оппозиции и привело к его небывалой популярности, гарантировавшей успех на любых выборах. От критики конкретных лиц и ситуацией он переходит к борьбе с системой как таковой, начиная формировать позитивную часть программы. В 4 главе мы проследим его постепенное восхождение по ступеням политической лестницы (от квестора до претора), постаравшись показать, что эти успехи были не результатом какой-то особо ловкой политической игры, а истинной волей народа, выражавшего свой протест против сулланской системы и надежду на новую политику. Деятельность Цезаря проходит на широком фоне антисулланского движения, вобравшего в себя самые различные силы, от испанских повстанцев Сертория до либерально настроенных сенаторов. Оно все больше соединялось с теми силами в сулланском лагере, которые были готовы в той или иной степени пойти на смягчение режима. «Мирная революция» 70 года была первой победой этих сил, она же фактически завершила Союзническую войну. Это были серьезные уступки, на которые система пошла ради сохранения в своих руках основных рычагов власти. Символом этой политики реформ, проводимых при сохранении основных элементов сулланского порядка и успешной внешней политики, был Гней Помпеи, ставший в это время влиятельнейшим политиком и полководцем Рима.

В 70–60-е гг. из молодого правозащитника Цезарь превращается в лидера популяров, все больше и больше становящихся реальной политической оппозицией постсулланской власти и выдвигающих конструктивную и всеобъемлющую программу общественных преобразований. От защиты жертв Суллы и обвинений его преемников и его «дела» Цезарь переходит к борьбе с системой в целом. Программа реформ в уже достаточно завершенном виде предстает в период, непосредственно предшествующий его консульству и триумвирату.

Вопреки достаточно общему убеждению, триумвират не был чисто личным «союзом трех властителей» с целью захвата личной власти. Это был альянс оппозиции во главе с Цезарем с теми умеренными просулланскими силами, которые были готовы на продолжение преобразований. Их символом стал Помпеи, а отчасти и Красе, причем последний все больше сближался с антисулланскими кругами. Хотя союз сформировался в 60–59 гг., он имел достаточно длительную предысторию, вероятно, восходя к «мирной революции» 70 года. Консульство Цезаря в 59 г. стало вторым актом этой революции, временно сделав оппозицию правящей партией и создав на будущее равновесие сил, просуществовавшее в течение 50-х гг. Оказавшись не только несомненным лидером народа, но и блестящим мастером «аппаратной борьбы», Цезарь начал процесс медленного завоевания сената оппозиционными силами.

Впрочем, наступал новый этап, когда демократические, электоральные возможности общества оказывались исчерпанными. Для продолжения слома сулланской системы и избежания ее реставрации, было необходимо создание мощной силовой структуры, способной стать гарантом успеха революции. Это, несомненно, было одной из причин галльских кампаний Цезаря и создания им галльской армии, бывшей, по всей вероятности, одной из лучших армий Рима за всю его историю. Впрочем, было бы ошибочным считать внутренние причины и личные цели Цезаря единственными или главными причинами этих войн. Галльские войны (58–50 гг. до н.э.) были связаны с, вероятно, самой серьезной внешнеполитической проблемой Римской державы на протяжении большей части ее истории. Нашествия с севера оставались вполне реальной угрозой. Итогом кампаний в Галлии стало создание мощного буфера, надолго обезопасившего западные провинции Рима от этих вторжений.

Назревало решающее столкновение. Помпеи сделал выбор в пользу своего сулланского прошлого, новых и старых союзников из числа сулланской и постсулланской элиты и собственных диктаторских амбиций. В борьбе с Цезарем были задействованы все силовые рычаги. Несмотря на последующую неудачу, это была тщательно подготовленная попытка фактически полной реставрации сулланской системы во главе с Помпеем. У нее не было будущего: альтернативой победе Цезаря была не победа Помпея или Катона, а всеобщий крах и распад. Система была ранена, но в своей агонии она могла увлечь с собой в пропасть и общество. Теряя перспективы мирной борьбы, Помпеи и оптиматы пошли на силовой вариант. В 50–49 гг. главным образом посредством неправовых действий постсулланское окружение Помпея пошло на откровенный государственный переворот, нарушив общественное равновесие, а выигравшая тяжелейшую в истории Рима войну армия, от командующего до простых солдат, оказалась под угрозой роспуска и неминуемых репрессий. Готовилась расправа над победителями.

В этой ситуации Цезарь взял власть на себя. Изображаемый как насильственный захват власти поход Цезаря в Италию (январь-март 49 г.) был фактически бескровной «бархатной революцией», поддержанной практически всеми слоями италийского населения и солдатами собственных армий Помпея. Как ни парадоксально, Помпеи учел и этот вариант. Его план предполагал мобилизацию всех стоявших в провинциях армий и флотов и активное привлечение к борьбе вассальных царей и разнообразных антиримских сил. Это был план затяжной войны и морской блокады Италии, похожий на план Ганнибала, показавший выдающиеся полководческие качества его создателя и вызвавший ужас даже у верных сторонников последнего. Помпеи проиграл, и его проигрыш был вызван, прежде всего, тем, что это была война против собственного народа, решительно вставшего на сторону Цезаря. Серия бескровных побед завершилась Фарсальским сражением, определившим исход борьбы за власть.

Нам представляется целесообразным разделить военную стабилизацию, проводимую Цезарем, и его глобальные политические преобразования (главы 8 и 9). Став теперь единственной законной властью, Цезарь покончил со всеми силами, защищавшими сулланско-помпеянскую «республику». Последними «борцами» за «дело» Помпея были не только его сыновья и Катон Утический, но и ловкие интриганы, взявшие власть в распадающемся Птолемеевском Египте, уничтожавшая все на своем пути конница нумидийского царя Юбы, набранные из уголовных преступников помпеянские легионы в Испании и иллирийские пираты. Общим было то, что все они уже не вписывались в новую систему. Эти союзники нисколько не смущали «борцов за республику» и нетрудно представить, что стало бы итогом их победы. Возможно, именно в это время Цезарь пошел на нарушение принципов своей «политики милосердия», которую он неуклонно проводил на первом этапе гражданской войны и к которой вернулся после победы.