Берия. Арестовать в Кремле - Анатолий Сульянов Страница 2

Берия всю жизнь боялся Сталина. Боязнь эта началась давно, после того как Берия, став агентом контрразведки буржуазно-националистической организации «Мусават» в Азербайджане, после ее разгрома переметнулся к большевикам.

Его арестовали за связь с «Мусаватом» и службу белым, за предательство красных. Много дней Берия сидел в одиночной камере в ожидании приговора. В то время в Закавказье и Астраханском крае руководил парторганизациями и представлял советскую власть С. М. Киров. После доклада о поимке группы мусаватистов, отличавшихся особой жестокостью, Сергей Миронович подписал телеграмму о расстреле мусаватистов, Берия был в их числе. Пока телеграмма шла, обстановка круто изменилась — начался очередной мятеж. Берия не успели расстрелять, и провокатор оказался на воле, решив служить большевикам. О телеграмме знали многие закавказские большевики…

Сталин мог знать об этом, и потому Берия из кожи лез, чтобы выслужиться перед генсеком. Он постоянно искал повода выказать свою рабскую преданность «вождю всех народов». И когда генсек после осмотра его крупнейшим специалистом Владимиром Бехтеревым, установившим сильное истощение нервной системы и развитие на этой почве параноидального синдрома, решил убрать Бехтерева как врача-свидетеля, в Москве появился Берия с красивым, интеллигентного вида кавказцем. Оба побывали на московской квартире семидесятилетнего ученого, узнали о предполагаемом посещении Бехтеревым МХАТа. В перерыве спектакля ученый был приглашен в буфет его новыми знакомыми, где они устроили чаепитие с пирожными и бутербродами. Ночью Бехтерев почувствовал себя плохо. Прибывшие врачи констатировали сильное пищевое отравление. Через несколько часов ученый, не приходя в себя, скончался. Результаты вскрытия тут же исчезли…

Вскоре после этого у Берия рождается новый замысел.

Узнав, что Сталин собирается провести отпуск на озере Рица, Берия засел за план оперативного обеспечения отдыха генсека…

Много веков назад после сильного землетрясения и невиданной подвижки гор огромные скалы перегородили непокорную, стремительную горную реку, образовав из самых твердых горных пород прочную нерукотворную плотину. Ударилась река водяной грудью о гранит, вспенилась, недовольно забурлила, отошла назад и, набравшись сил, с оглушающим шумом ринулась на камни, зло вздыбив крутую спину волны… Много дней и ночей река билась о скалы, оглушая притихшие горы ревом и грохотом, взывая о помощи, плача и рыдая от своего бессилия… Дикие звери молча смотрели на вспенившуюся измученную реку, которая поила их чистой ключевой водой, тяжело вздыхали — чем они могли помочь…

Шло время. Утихла когда-то шумная неукротимая река, смиренно растекаясь по заросшим буйной зеленью берегам, улеглась в новое ложе, нежась в теплых лучах солнца, поднимаясь все выше и выше, к снежным вершинам заросших дубом и буком гор. И превратилась река в красивое горное озеро с чистой прозрачной водой, да такой, что с любой высоты видны и усыпанное камнями дно, и рыскающие в присиненной толще воды рыбки, и лежащие на камнях ракушки. В зеркале воды любовались собой и вечнозеленые лавры, и мощные дубы, и красавицы магнолии, и серебристые, покрытые льдом вершины гор, и парящие в небе горные орлы. Услышал о необычном озере Человек, долго поднимался в горы и, когда увидел на огромной высоте Чудо Природы, был ослеплен красотой озера и назвал его горным алмазом.

С тех давних пор и живет это чудо-озеро высоко в горах, где воздух напоен ароматом горных лесов и альпийских лугов, где лучи солнца никогда не обжигают кожи, где даже в самую жару всегда прохладно. Никто из людей не приносил сюда топор, оттого-то веками росли здесь вечнозеленые деревья, могучими ветвями опираясь друг на друга, словно поддерживая и защищая от редкого здесь холодного северного ветра.

Но меняются времена, а с ними меняются и люди. Стараясь угодить чиновнику, другой чиновник привел сюда людей с топорами и пилами, махнул рукой, и повалились, кивая кроной, словно прощаясь с озером, могучие грабы, столетние дубы, красавицы магнолии… На их месте люди поставили дом о пяти стенах, устлали дубовый пол коврами да шкурами зверей, раскинули скатерть-самобранку с яствами, вином и закусками, напустили в дом молодых красивых женщин, умеющих петь и танцевать, улыбаться и любить…

В те годы фактическим руководителем ОГПУ был Генрих Ягода (председатель ОГПУ В. Менжинский страдал от тяжелой болезни, часто оставался на больничной койке). Хитрый Ягода знал о близких отношениях Сталина и Берия, усердствовал в поддержании тесной взаимности со своим подчиненным, всячески угождал Берия при появлении его в Москве. Разумеется, Ягода знал о похождениях и махинациях своего сослуживца в двадцатые годы, но всячески скрывал свою информированность, делая вид, что он доверяет Берия, всецело полагается и на его огромный опыт, и на его преданность общему делу. По указанию Ягоды все материалы о «делах минувших» биографического прошлого Берия были надежно упрятаны в сейфы одного из городов юга страны. Докладывая шефу ОГПУ Менжинскому о текущих делах, Ягода не раз и не два расхваливал работу ГПУ Закавказья, возносил до небес личный вклад его руководителя, щедро преувеличивая заслуги Берия в искоренении «контрреволюционного отребья в Закавказье». Усилия Ягоды достигали цели.