Йозеф Геббельс. Особенности нацистского пиара - Е. Кормилицына Страница 2

Не лучше обстояли дела с военным прошлым. В движении национал-социализма очень многое, особенно поначалу, строилось на осознании принадлежности к фронтовому братству. Самым верным в идеологическом плане образом члена НСДАП был образ солдата, проливавшего свою кровь на фронте, в то время как демократы «наносили Германии удар в спину».

Геббельс честно приходил на призывной пункт вместе с шестнадцати– и семнадцатилетними одноклассниками, желавшими пойти на фронт добровольцами. Окажись он участником этой войны, он получил бы полное право заявить: «Мне нравятся в качестве товарищей… простые, прямые, сильные люди… Все говорят мне "ты", и я всем говорю "ты", совсем как на поле битвы или в окопах… Именно это должен обрести наш фатерланд. Не все кругом равны, но все – братья» ^[3]. На призывном пункте его признали негодным к военной службе в связи с увечьем.

Образовательный уровень, благодаря которому Геббельс выгодно отличался от товарищей по партии, казалось, тоже должен был сослужить ему плохую службу. Докторская степень могла стать серьезной помехой в партии, где зачастую ставился знак равенства между понятиями «интеллектуал» и «еврей». Постоянную рефлексию, одолевавшую Геббельса и, возможно, являвшуюся следствием всех вышеперечисленных факторов, тоже смело можно отнести к тем признакам, которые теоретически должны были отдалить его от НСДАП. Действительно, для товарищей по партии, привыкших действовать, а не рефлексировать, он так и не смог стать своим:

«Темпераментная личность Геббельса производила большое впечатление на аманнов ^[4], розенбергов ^[5] и федеров ^[6], они восхищались его молниеносными действиями и бесконечным числом идей, которые генерировал его мозг. Он даже внушал им некоторый трепет, но теплых чувств точно не вызывал. Чутье подсказывало им, что он не одной с ними породы, на их взгляд, он не был нацистом чистой воды. Поэтому его никогда не принимали за своего» ^[7]. Окружающих раздражали его манеры «наполовину офранцузившегося ученика иезуитской школы», пугали «поверхностная диалектика, латынь и дикция, остроумие и леденящая ирония» ^[8]. Казалось бы, о какой партийной карьере может идти речь, если тебя отвергают товарищи по партии. Однако, вопреки всему, Геббельс сумел выбраться наверх и занять одно из самых ответственных мест в партийной иерархии. Он обошел многих из тех, кто по духу идеально соответствовал национал-социализму. Он врос вместе с партией в государственную систему, подчинив себе все то, что подпадало под определение «просвещение и пропаганда». Слияние оказалось настолько полным, что, когда погибло государство, погиб и он сам.

0 том, как будущий министр пропаганды пришел в НСДАП, существует несколько версий. Первая, наиболее «причесанная», принадлежит самому Геббельсу. По этой версии «для народа» выходило, что, впервые услышав фюрера в 1922 году, он настолько проникся высказанными им идеями, что более не испытывал никаких сомнений относительно своего предназначения:

«Я с трудом осознал, что кто-то поднялся на трибуну и стал говорить, вначале с некоторым колебанием, как бы подыскивая слова поточнее, чтобы выразить величие мысли, которой были тесны рамки обычного языка. Потом вдруг речь обрела невиданную силу. Я был захвачен, я вслушивался… Толпа встрепенулась. Осунувшиеся серые лица озарила надежда. Кое-где люди потрясали кулаками. Сосед расстегнул воротник и утирал пот со лба. За пару мест от меня старик офицер плакал как дитя. Меня бросало то в жар, то в холод. Я не понимал, что происходит, это было похоже на канонаду… Я не мог сдержаться, я закричал: "Ура!" И никто не удивился. Человек, стоявший наверху, встретился со мной взглядом. Его голубые глаза словно зажгли меня. Это был приказ. В это мгновение я переродился… Теперь я знал, каким путем мне идти…» ^[9]

На деле приход Геббельса в НСДАП был гораздо прозаичнее. До того как получить в 1924 году партийный билет № 8762, он много чего перепробовал. Попытка прокормиться частными уроками не принесла ничего, кроме разочарования. Место биржевого служащего в одном из отделений «Дрезденер-банка», может, и было более приемлемым в плане заработка, однако не приносило творческого удовлетворения, скорее иссушало. Первый журналистский и ораторский опыт пришел лишь после того, как Геббельс поступил на службу к Францу Вигерсхаузу, депутату от мелкой правоэкстремистской партии «Народная свобода». Выступая время от времени на собраниях, а также участвуя в выпуске партийной газеты, тогда еще никому не известный секретарь Вигерсхауза набирался опыта в том, что касалось ведения полемики и журналистской деятельности. На этих же собраниях произошла первая встреча с представителями НСДАП. Сложно сказать, что повлияло на решение Геббельса предложить в 1923 году свои услуги достаточно влиятельному в среде нацистов политическому деятелю Карлу Кауфманну ^[10]. Скорее всего, оно созрело в том числе и под влиянием карьерных устремлений. Кауфманн, в свою очередь, сообщает о проявленной инициативе братьям Грегору и Отто Штрассерам, которых на тот момент смело можно было отнести к ближайшему окружению Гитлера ^[10].