Мирабо - Рене де Кастр Страница 2

Ознакомившись с наказами третьего сословия депутатам, данными накануне революции, исследователи отмечают, что в тот период выборщики имели тенденцию голосовать за известных людей, отличающихся независимостью суждений, талантом и остроумием, отдавая предпочтение людям не просто образованным, а неординарным, нетипичным, исключительным. Именно таким человеком и был Мирабо. Но как это зачастую бывает в реальной жизни, на деле депутатами Генеральных штатов становились люди вполне обычные, типические. Прежде всего это были представители так называемого «судейского сословия», и на их фоне Мирабо, разумеется, очень сильно выделялся. И очень скоро оказались востребованы именно те качества, которыми он обладал в полной мере, а именно: находчивость, остроумие, развитое чувство собственного достоинства, твердость характера, умение отстаивать свое мнение, искусство держать удар.

В исторической памяти французов граф Мирабо прежде всего — депутат от третьего сословия. На знаменитом заседании Генеральных штатов 23 июня 1789 года в Версале, когда обер-церемониймейстер двора маркиз Дрё-Брезе повторил распоряжение Людовика XVI, предписывающее депутатам немедленно разойтись по сословиям и заседать раздельно, он не растерялся и единственный в ту минуту нашелся что ответить. Он заявил, что «заставить нас покинуть наши места можно лишь силой штыков». Эта короткая реплика Мирабо стала хрестоматийной, она цитируется во всех учебниках истории. Есть некоторое отличие в описании обстоятельств данного инцидента у де Кастра и у А. З. Манфреда. Но, не вдаваясь в рассмотрение деталей, следует подчеркнуть главное — в оценке выступления Мирабо 23 июня как решающего и в ходе революции, особенно на первом ее этапе, и в его собственной биографии оба историка единодушны.

В течение первого периода революции твердая позиция Мирабо, осуждавшего любые проявления насилия над человеческой личностью, и его невероятная политическая активность — он выступал почти на каждом заседании Национального Учредительного собрания, — сделали его лидером, популярность которого не ограничивалась рамками какого бы то ни было сословия. Ему внимали как убежденные «патриоты», так и прирожденные «аристократы», хотя надо сказать, что в тот период граница между революционными и контрреволюционными настроениями среди тех и других постоянно сдвигалась в ту или иную сторону в зависимости от изменения политической обстановки. Среди депутатов Учредительного собрания Мирабо был, бесспорно, наиболее подготовленным к решению правовых вопросов, которые следовало тогда решить, и именно он был автором многих проектов, ставших затем законодательными актами. Отстаивая права человека и гражданина на свободу и осуждая произвол со стороны королевской власти и сословные привилегии, Мирабо вместе с тем решительно выступал за распространение принятых Учредительным собранием законов на всех членов общества, включая и членов королевской семьи. Он одним из первых понял, какой смертельной опасности подвергается королевская семья, находясь в Париже, и стремился всеми силами предотвратить крушение монархии.

Однако политическая карьера Мирабо была скоротечной. Не прошло и двух лет со времени знаменитого выступления Мирабо на заседании Генеральных штатов, как его не стало. После мучительной болезни он умер весной 1791 года. Мирабо похоронили в Пантеоне, а затем — уже на исходе революции — его прах с позором был оттуда выброшен. Вскоре после смерти Мирабо состоялась казнь короля Людовика XVI, и тогда были обнародованы бумаги, содержание которых не позволяло сомневаться в его сговоре с королевской семьей, отчего он был объявлен тайным агентом короля, защитником Марии-Антуанетты, изменником революции, и даже его бюсты были уничтожены — сохранились лишь те из них, что попали в частные коллекции. Но его бюсты, об одном из которых выше уже шла речь, его портреты, да и вообще его своеобразная внешность — это особая тема.

В описании внешности Мирабо все историки единодушны — он был чудовищно некрасив, к тому же его лицо было обезображено ветряной оспой: эта болезнь, как известно, в тот век не щадила ни бедных, ни богатых (от нее, кстати, умер и Людовик XV). Эти отталкивающие и вместе с тем притягивавшие к себе внимание черты в сочетании с умом и талантом, очевидно, также немало способствовали его популярности среди современников. Сохранившиеся изображения, как живописные, так и скульптурные, хорошо передают необычную внешность этого человека: несоразмерно большая голова, большие глаза навыкате, лицо, сплошь покрытое шрамами от оспы.

Характеризуя иконографический материал, Рене де Кастр приводит перечень пятнадцати портретов членов семьи Мирабо, начиная с середины XVII века, а также шести картонов с изображением самого Мирабо, находящихся в Художественном музее и библиотеке Поля Арбо (каталог иконографии, фонд Мирабо) в Экс-ан-Провансе. Сохранилось также несколько бюстов Мирабо, в том числе один из лучших работы скульптора Люка де Монтиньи, изображающий его в расцвете лет, в начальный период политической карьеры, и подаренный в 1913 году семьей де Монтиньи Художественному музею Экса. Ну и, разумеется, представленный в Лувре знаменитый бюст Мирабо, выполненный скульптором Жаном Антуаном Гудоном в год его смерти, в 1791 году, который, как уже было сказано, высоко ценил Роден. Гораздо позже, в последние десятилетия XIX века во французском обществе произошла кардинальная переоценка исторических ценностей. В то время было решено украсить интерьер Пантеона монументальными памятниками великих людей Франции, и тогда первые заказы были отданы Родену на статую Виктора Гюго и скульптору Жану-Антуану Энжальберу — на статую Мирабо.

Что же касается его прижизненных изображений, то их, как уже было сказано, сохранилось не так уж много — судьба не была благосклонна к нему ни при жизни, ни после смерти. Однако историческая память, так же как и сама жизнь, не стоит на месте. На последней большой выставке в Париже в Гран-Пале, посвященной искусству портрета в 1770–1830-е годы, которая проходила осенью 2006 года, экспонировался еще один из уцелевших бюстов Мирабо, выполненный скульптором Клодом-Андре Дезине в год его смерти, в 1791 году, и получивший первую премию на конкурсе, организованном тогда Якобинским клубом. Затем он хранился в одной частной коллекции, а сейчас находится в Бретани в Музее изящных искусств города Ренна, весьма далеко и от Парижа, где состоялась политическая карьера Мирабо, и от его родного Прованса.

Рассуждая о внешности Мирабо, которого никто не мог бы назвать красавцем, все историки тем не менее отмечают, каким огромным успехом пользовался он у женщин. Биография Мирабо выглядит вполне незаурядной даже на фоне наполненных галантными приключениями жизнеописаний выдающихся любовников XVIII столетия; рассказ о любовных подвигах Мирабо на Корсике, страстные письма, адресованные им Софи де Монье, а также его письма из Венсенского замка были бы весьма уместны в «Мемуарах» самого Казановы.

Более двух столетий отделяет нас от событий, о которых идет речь в книге Рене де Кастра о Мирабо, и тем не менее рассказ о них в большинстве случаев настолько подробен и обстоятелен, что у читателя возникает эффект присутствия в том историческом времени. Дело тут не только в литературном таланте автора. Это достигается еще и благодаря умелому использованию архивных материалов. Отличительной чертой книги де Кастра о Мирабо является широкое привлечение документов, хранящихся в архивах Экс-ан-Прованса — города, с которым неразрывно связана вся биография Мирабо, депутатом от которого он и был избран в Генеральные штаты.