Военно-духовные ордена Востока - Вольфганг Акунов Страница 2

Вся жизнь адептов этих организаций, имевших эзотерический, то есть тайный, скрытый от непосвященных («профанов»), характер и жесткую дисциплину, определялась (и определяется) кодексом, носившим (и носящим) не только морально-этический характер. Этот кодекс был направлен на приведение деятельности адепта в гармонию с порядком мироздания. Все эти (а также многие другие им подобные) тайные общества, ордены и организации всегда требовали от своих адептов не только строжайшей военной и общественной дисциплины, но и обязательного духовного послушания. Ибо считалось, что адепт ордена, руководствуясь в своем поведении этими послушанием и дисциплиной, будет действовать в согласии с непреложным законом, установленным самим Богом, Творцом неба и Земли.

Почему же все эти вопросы, все эти, казалось бы, «дела давно минувших дней», до сих пор волнуют нас, современных людей XXI века?

В данной связи нам представляется уместным привести цитату из книги Майкла Бэйджента, Ричарда Ли и Генри Линкольна «Мессианское наследие», посвященную анализу причин привлекательности «рыцарства». Естественно, речь идет о привлекательности рыцарства, понимаемого в широком плане как членство в эзотерических организациях, обществах, орденах или хотя бы причастность к ним, для современного человека, «утратившего корни».

При мысли же об этом современном человеке невольно сразу приходят на память два литературных героя.

Во-первых, незабвенный Джордж Огест Уинтерборн из бессмертного романа Ричарда Олдингтона «Смерть героя», который, вставив в рамки грамоты, удостоверяющие его принадлежность к разным тайным обществам и орденам, «вывесил их в самых неожиданных местах, чтобы они повергали непосвященных в изумление и трепет».

Во-вторых, незабвенный Люк Люббок из «Утопии-14» Курта Воннегута, состоящий во множестве различных тайных обществ и проводящий все свое свободное – от скуки и безысходности серого будничного существования! – время в переодевании: то он член общества «Королевских пармезанцев», красующийся в голубом, расшитом золотом мундире с пышными эполетами, грозно размахивающий обнаженной саблей; то адепт некоего дервишско-суфийского ордена с накладной седой бородой в украшенном драгоценными (фальшивыми) камнями шелковом тюрбане, бережно несущий – напоказ собратьям по ордену – огромный слоновий клык, испещренный таинственными письменами, ключом к позабытой измельчавшим миром Мудрости Прежних Веков.

Итак, цитата:

«…современная политика – это во многом вопрос эффектной подачи и “упаковки” товара, то бишь политических фигур. Если “товар” упакован привлекательно, то есть вызывает интерес и симпатии, то рыцарство – “упаковка” как нельзя более привлекательная. Оно способно предложить красочные ритуалы, праздничную обрядовость и пышность миру, который все более и более лишается причастности к подобным зрелищам и все сильнее скучает по ним. Рыцарство дает чувство преемственности, традиции секулярному миру, отрезанному от древних корней и ощущающему свою беспочвенность (добавим к этому – “богооставленность”. – В.А.). Оно способно предложить ощущение величия людям, которым с малых лет вдалбливают в головы чувство собственной ничтожности и мизерности. Для людей, восстающих против навязанной им беспомощности, одиночества и изоляции, рыцарство обещает и реально дает причастность к некоему общему делу, единой братской идее, уходящей корнями в прошлое. Оно позволяет многим людям испытывать свойственное им тайное чувство причастности к некоей тайной “элите”, пусть даже не являющейся особенно престижной в современном мире. Рыцарство может предложить иерархию ценностей, которая не является банальной и пресной, а зиждется на некоем ином, тоже традиционном, основании – основании, которое служит отражением некоего Божественного замысла или плана. Оно может предложить ритуализованный и потому имеющий особую санкцию свыше канал выражения разнообразных эмоций. Таким образом, рыцарство может являть собой воплощение принципа сплоченности, хранилища устоев веры и смысла бытия. В определенных условиях оно может стать аналогом веры, а его деятельность – эквивалентом смысла бытия. Громадный потенциал возрождения рыцарства наглядно продемонстрировала в годы Второй мировой войны Япония, где самурайский кодекс чести – “бусидо” – ставший основополагающим принципом всей культуры Страны восходящего солнца, достиг своей кульминации в явлении, которое на взгляд Запада кажется проявлением самого дикого фанатизма, – явлении камикадзе».

Добавим к сказанному, что весьма сходным явлением представляются действия какого-нибудь массового убийцы вроде Андерса Беринга Брейвика (не только вообразившего себя «рыцарем-тамплиером», но и реально состоявшего в масонской ложе) или самоубийственные акции современных исламистов, чьи «шахиды – мученики за веру» из рядов «Братьев-мусульман», «Хезболлы», «Аль-Каиды» и всевозможных «джамаатов», и «фидаины» – аналог японских камикадзе – черпают силы, вдохновляющие их на самоубийственные террористические акты, в традициях, уходящих своими корнями в эпоху тайных орденов мусульманского Востока.