Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков Страница 2

И двинулся своей дорогой, все так же заложив руки за спину.

А Петр все смотрел и смотрел на эти горящие полы, которые еще не успели затоптать другие ученики, и счастье переполняло его. «Не забыл император! – бешено колотилось его юношеское сердце. – Не забыл!..»

– Поручик Алабин, к полковнику Разумовскому! Перестроиться в цепь! Поручик Гриднев, к полковнику Лешину, с тем же приказом! – Этот крик мгновенно вырвал его из воспоминаний: забылся на секунды – едва успел сделать несколько глотков из фляги и вернуть ее товарищу. А ревел налитый кровью лицом полковник штаба Добромыслов. – И тотчас же обратно! Передать: приказ генерала Павлова! Идти на расстоянии в сажень друг от друга, не ближе!

Но голос полковника уже перекрыл тяжелый и раскатистый гром, а за ним устрашающий, ничего хорошего не предвещавший свист. Так металл, стремительно приближаясь, режет воздух! Форт давно обескровлен, так что это?! Как и другие офицеры, Петр оглянулся. На том берегу Дуная, на плато, ветер уже подхватил десятки белых облачков и потянул их от жерл пушек в сторону.

– Откуда?! – оторвав флягу от губ, завертел головой Павел Гриднев. – Петька?!

– Из-за Дуная бьют! – кивнул тот на близкую реку.

Перелетев мобильный штаб генерала Павлова, ядра ударили в поле, по которому сейчас под барабанный бой топала русская пехота. Земля, металл, кости и кровь густо взлетели в воздух. Так начинался бесперебойный артиллерийский обстрел русских позиций на подступах к Ольтеницкому форту, занять который они думали уже в ближайшие часы! А все так удачно к тому шло – и форт был на грани сдачи: его артиллерия почти замолчала. И тут – новый прилив сил! Раскатисто и упрямо палили турецкие батареи с того берега Дуная и били крепко! С тяжелым грохотом взорвал небо очередной залп, встряхнув балканскую землю, и совсем рядом, над головой, прокатился град ядер, вновь резанув по русским позициям… Небо показалось черно-багровым. Но пора было выполнять приказ!

– Будь здоров, Петька! – влетев на своего коня, бросил товарищу Гриднев. – Смотри, коли убьют, скучать буду!

– Храни тебя Бог, Пашка! – откликнулся Петр Алабин и тоже прыгнул в седло.

У генерала Павлова на позициях убило двух адъютантов, и поручика Петра Алабина и подпоручика Павла Гриднева, полевых офицеров, вызвали исполнять эти обязанности: в их задачу вменялось пулей мчаться к редеющим полкам – передавать приказания. Еще какое-то время они летели вместе, через дым, не глядя на убитых и раненых под копытами своих коней, а потом разошлись в разные стороны – каждый к означенному командиру.

А земля продолжала содрогаться от взрывов. Русские полки через дым и огонь по холмистой местности упрямо подходили с двух сторон к Ольтеницкому форту. Зеленые мундиры и торчавшие вперед штыки рвали дым и гарь, рдели упрямые лица бойцов, горели бесстрашием глаза. И кого бояться в такие мгновения? Смерти?! Да уже сотни тел лежало на подступах, оторванные взрывами конечности уродливо разбросало вокруг. Еще сотни раненых, изувеченных корчились у тебя же под ногами! А надо было шагать, не глядеть по сторонам, а только вперед, и шагать, шагать! Вот когда смерть ближе самой теплой подруги! Роднее не сыщешь!

Русские полки, неся большие потери, были уже рядом с фортом, когда его пушки вдруг замолчали. А ведь именно теперь они должны были в упор бить по неприятелю! Стреляли только те батареи, что оставались за Дунаем. В сердцах русских солдат, чьи мундиры пропитала кровь их друзей, погибавших рядом в строю, уже закипало то чувство, которое напрочь лишает страха: «ПОБЕДА!» И тут с задних рядов понеслось: «Отходим!» Вот когда ушам не поверишь! «Как – отходим?!» – под вражеским огнем взорвались старшие офицеры, которые вели батальоны. «Как же так?! – возмутились ротные и командиры взводов. – Почему отходим?!»

Генерал Павлов остановил коня среди наступающих солдат, с гневом оглянулся назад. Да, пушки с того берега Дуная били по русским, нанося серьезный урон. Ну и что с того?!

Подумаешь, на то она и война!

Штаб продвигался вместе с генералом, который не привык отсиживаться позади. Адъютанты его превосходительства были рядом. Полковник Добромыслов, офицер штаба, посмотрел на своего командира ошарашенно, с негодованием:

– Прокофий Яковлевич, да как же так?!

– Не понимаю, не понимаю! – удерживая коня, зарычал тот.

Переглянулись недоуменно и два назначенных адъютанта: Алабин и Гриднев, готовые в любую минуту выполнить новый приказ. Всем было ясно: Ольтеницкий форт почти взят, турки уходят, уже смолкла их артиллерия: пушки свезли с позиций. И ружейная пальба стала реже. Остается только ударить по османам на той стороне Дуная, повернуть поскорее нашу артиллерию, и все! Нет, командующий приказал! И вновь, но уже с гневом зароптали солдаты и офицеры, потерявшие сотни друзей и почти достигшие цели: «Что же творит их дивизионный генерал Данненберг?»

Ведь победа! Вот же она: победа!..

Так начиналась первая серьезная битва в войне, которой суждено будет перевернуть всю Европу…