Жизнь Короля - Мария Черняковская Страница 2

– Я сейчас собираюсь на Гаваи, когда вернусь, мы обсудим концепцию шоу, ок?

– Чего бы ты хотел?

– Прежде всего, живого общения с публикой, как было раньше, вспомнить прошлое, побольше рока, может быть, пару госпелов, но песни буду подбирать я, остальное на твоё усмотрение.

– Хорошо, Алекс, договорились. Приятного отдыха!

Они пожали друг другу руки и разошлись.

– Ну, как тебе режиссёр? – озабоченно спросил Алекса Полковник.

– Умный парень, знает, что делает, я думаю, у нас всё получится.

– Вот и хорошо. Удачи!

– Спасибо, она мне понадобится.

– Отдохни, как следует. Впереди битва за будущее.

«Мне показалось или Полковник действительно сильно нервничает?»

Отдыха не получилось, Алекс пытался расслабиться, но куда там… Все мысли были о шоу. Памела пыталась обратить на себя внимание мужа, пока не поняла, что для мужчины, за которого она вышла замуж, главное музыка, его музыка, и странная, непонятная ревность к ней, к её главной сопернице, закралась в сердце молодой женщины. С момента их знакомства в Германии прошло почти десять лет, но ей так и не удалось раскрыть загадку по имени Алекс. Он всегда был разный, будто весь соткан из противоречий: искренний, добрый, щедрый, нежный и в то же время, его легко было вывести из себя, со своими парнями он вёл себя то по-дружески открыто, то с высокомерием Короля.

«Слава Богу, я отвадила их от дома. Паразиты и прихлебатели. Как только Алекс не замечает этого?»

На отдыхе Алекс часто, до темноты сидел под пальмой и что-то наигрывал на гитаре, пел забытые песни, вспоминая слова, пытаясь вернуть ауру юности. Только с дочкой он отвлекался от тревожных мыслей, и тогда весь преображался, был похож на ребёнка, агукал с Лизой, гулял с ней по берегу океана, что-то увлечённо рассказывая, а та внимала ему, несмотря на младенческий возраст. Памела не переставала удивляться взаимопониманию отца и дочери.

«Она забрала у меня мужа».

Памела понимала, что глупо ревновать к ребёнку, но ничего поделать с собой не могла. Благодаря наставлениям матери, она смогла женить на себе этого человека, непонятного и странного, но богатого и знаменитого, и хотела, чтобы он принадлежал ей одной. Беременность не входила в её планы, но так уж получилось, и теперь ей приходилось делить мужа с дочерью. А ещё это возвращение… Она не понимала, зачем оно понадобилось Алексу, денег заработано достаточно, слава такая, что ещё никому не удавалось достигнуть таких высот, чего ещё желать.

– Да как же ты не понимаешь, – говорил ей Алекс – я превратился в раритет, в рок-звезду прошлых лет, но я ещё достаточно молод, чтобы списывать меня со счетов, я не хочу становиться стареющей знаменитостью, почивающей на лаврах. У меня много планов, и я надеюсь, что мне удастся их осуществить.

– Из-за съёмок мы и так видели тебя редко, а если ты вернёшься на сцену, не будем видеть тебя месяцами, зачем тогда тебе семья?

– Семья – это главное для меня, я всё делаю для вас.

Памела понимала, что её возмущает не отсутствие мужа дома, а его популярность у женщин, и она знала, что многим из них он отвечает взаимностью. О его романах с актрисами знала вся Америка.

«Но женился он на тебе, – увещевал её внутренний голос – ты утёрла нос всем его поклонницам, не звезда, не актриса, не певица, пусть теперь исходят в бессильной злобе…»

Ей было невдомёк, что Алексу и нужна была такая женщина, никому не известная, не заговаривающая о карьере, сидящая дома, воспитывающая детей и ждущая его. Но терпение Памелы было на исходе, она всё чаще задумывалась о том, чтобы выйти из-под опёки мужа, но пока рано было заводить разговор об этом. Она была уверена, что провал с возвращением неизбежен, кто сейчас будет слушать некогда знаменитого певца, разменявшего четвёртый десяток с его устаревшим репертуаром. Алексу не хватит пороху, чтобы снова взорвать мир, что можно было ещё придумать, всё, что надо, было сделано в пятидесятые, теперь другая музыка, другая публика, подростки выросли, и он, разбитый и потерпевший поражение, вернётся в лоно семьи, и вот тогда можно будет ставить условия… Она подождёт.

* * *

– Ну как, отдых, сынок?

– Какой отдых, когда надо работать, я только об этом и думал.

– Я узнал о концепции шоу, это никуда не годится.

– Вы о чём?

– Это рождественское шоу. Заказ спонсора, и ты обязан следовать требованиям. Бинсток уже подготовил макеты песен.

Стив, находившийся в офисе с удивлением наблюдал, как Алекс склонил голову, как провинившийся школьник.

– И никакой самодеятельности. Сейчас твой имидж рокера не пройдёт, нужно принципиально новый подход к передаче.

– Но, сэр, это моё возвращение, публика вряд ли поймёт такое перевоплощение. Это будет цирк.

– Я всё сказал.

Как только молодые люди вышли за двери, Алекс подмигнул Стиву:

– Мы сделаем так, как было задумано в самом начале.

– Почему ты так слушаешься его? Ты – мировая звезда, в конце концов, кто на кого работает?

– Это сложно объяснить. Давай работать. А с менеджером я сам разберусь.

И закрутилось. Удовольствие, которое получал Алекс, нельзя было описать словами, он даже перестал ездить домой, ночевал тут же в гримёрной, где ему поставили раскладушку, он не хотел упустить и секунды времени, отпущенного на подготовку шоу. Было решено, что Алекс будет выступать в чёрном кожаном костюме, и Стив посоветовал ему вновь отрастить бакенбарды.

Создание передачи в общей сложности заняло десять дней. В первые дни записывались песни, исполнявшиеся под фонограмму, под давлением Полковника Алекс всё-таки включил в программу несколько рождественских песен, но, воспевая Господа, эти песни имели мало общего со слащавыми песенками про омелу, сани и Санта-Клауса.

– Я больше не буду клоуном, – заявил он менеджеру – И Вас настоятельно прошу не вмешиваться в творческий процесс.

– Постой, сынок, – остановил Дженсон Алекса, когда тот был уже у двери.

Тон его голоса не предвещал ничего хорошего.

– Я слушаю, Вас.

– Я с уважением отношусь к твоей просьбе, но позволить такой финал, я не могу. Что это такое? – Полковник держал в руках макет завершающей песни.

– Очень хорошая песня, и я рад, что могу спеть её.

– Ты хоть представляешь, что нам за неё будет? Я так долго выстраивал твой образ патриота, примерного семьянина, а ты ввязываешься в эти дрязги.

– Это моё послание миру. После последних событий в нашей стране, я не могу оставаться в стороне.

– И ты готов поставить на карту всё, что имеешь ради какого-то послания?

– Вы сгущаете краски. Сколько нынешних музыкантов более прямолинейны в своих высказываниях, и никто их не преследует. Ладно, сэр, у меня мало времени. Если у Вас всё, я пойду.