Герман Геринг. Второй человек Третьего рейха - Франсуа Керсоди Страница 2

Когда получил назначение в Африку, Генрих Геринг был уже вдов и имел пятерых детей. Однако в Лондоне, куда он сначала отправился по поручению канцлера перенимать у англичан опыт управления колониями, отец Геринга женился во второй раз на служащей гостинице, девице Франциске Тифенбруннер, с которой он познакомился в том же 1884 году, отдыхая на юге Германии, и которую взял с собой в столицу Великобритании. Франциска была на двадцать шесть лет моложе своего супруга. Родив в Лондоне сына Карла, она поехала вместе с ним к мужу в Виндхук, главный город немецкой колонии, куда Генрих Геринг прибыл еще раньше. В течение четырех последовавших лет у этой пары в Африке родились еще один сын и две дочери. Полное отсутствие гигиены в тех краях, несомненно, привело бы к смерти молодой матери уже при вторых ее родах, если бы в Виндхуке не оказался имевший профессию врача человек. Звали его Герман Эпенштейн, и он был одновременно искателем приключений, рантье, холостяком и соблазнителем. Эпенштейн принял у Франциски роды (в тот раз она родила дочь, Ольгу) и надолго стал другом семьи Герингов, и когда в 1882 году Генрих Геринг получил назначение на пост генерального консула Гаити, жена его, будучи опять беременной, по совету милого доктора вернулась в Германию, чтобы там родить четвертого ребенка. Поэтому Генрих Эрнст Геринг не присутствовал в баварском санатории «Мариенбад» 12 января 1893 года во время рождения сына Германа Вильгельма, чьим крестным отцом стал не кто иной, как Герман Эпенштейн. Непонятно другое: почему мать новорожденного уехала на Гаити спустя всего лишь шесть недель после родов, оставив на целых три года маленького Германа Геринга на попечении фрау Граф, близкой подруги своей матери? Доктору Фрейду, который в тот самый год начал практиковать в Вене, это не понравилось бы наверняка. И действительно, когда в 1896 году Франциска Геринг вернулась на родину и взяла сынишку Германа на руки, тот залепил ей пару звонких пощечин…

«Это был красивый мальчуган, к тому же очень упрямый», – вспоминали дочери фрау Граф, очевидицы первых подвигов Германа. Позже их слова никто не опроверг, поскольку в берлинском буржуазном районе Фриденау, где семейство Герингов поселилось по возвращении в Германию, Герман проявил себя капризным маленьким тираном, который, очень рано вознамерившись стать героем, оказывал определенное воздействие на брата и обеих сестер. Их отец, ставший служащим Министерства иностранных дел, весьма снисходительно относился к любимому сыну. Подарив ему на пятилетие гусарский мундир, он каждое воскресенье брал с собой Германа на парад Потсдамского гарнизона. Это произвело сильное воздействие на мальчика. «Я ни секунды не сомневался, – скажет позже Герман Геринг, – что стану офицером кайзеровской армии».

В 1898 году в судьбе семейства Герингов произошел крутой поворот. Доктор Эпенштейн, обладавший предпринимательской жилкой и располагавший значительными средствами, купил замок Маутерндорф, неподалеку от Зальцбурга, и еще один, Фельденштейн, в 30 километрах от Нюрнберга [1].

Оба замка находились в очень запущенном состоянии, но Эпенштейн решил во что бы то ни стало вернуть им первозданное великолепие. А затем он пригласил семейство Герингов поселиться в качестве гостей в замке Фельденштейн. Генрих Геринг, который вышел в отставку, удостоившись лишь формальной официальной признательности, и явно начал опускаться [2], не смог отказаться от подобного предложения. Так начиная с шестилетнего возраста юный Герман оказался в окружении величественной средневековой обстановки, полностью соответствовавшей его мечтам о власти и славе…

Действительно, крайне трудно было не поддаться влиянию наполненных историями и легендами старинных казематов замка, расположившегося посреди дикой красоты баварских гор. Герман привлекал брата, сестер и всех детишек деревни к участию в военных играх, целью которых было защитить или взять штурмом античные укрепления на скале, господствовавшей над рекой Пегниц. По-прежнему увлекаясь оружием и униформой, он наряжался рыцарем, Робином Гудом… или бурским офицером: в то время на юге Африки полыхала война, а большинство немцев симпатизировали африканерам, воевавшим против англичан. Мальчик с замиранием сердца слушал рассказы друзей своего отца, которые с ностальгией вспоминали о великих кампаниях 1866 и 1870 годов. Само собой разумеется, у Германа была большая коллекция оловянных солдатиков, а позже он признался, что имел обыкновение обставлять их со всех сторон зеркалами, чтобы визуально увеличить численность своего войска. Эта привычка, претерпев некоторые изменения, сохранилась у него и в зрелом возрасте…

Не совсем удобно присоединяться к бахвальству своего персонажа и к елейным похвалам его первых биографов, но кое-что сегодня представляется очевидным: Герман Геринг очень быстро стал виртуозом скалолазания. Презирая головокружение и страх, он штурмовал скалы с таким воодушевлением, что это заставило бы побледнеть многих опытных горных стрелков. Кроме того, его гордыня и его чувство чести почти не позволяли ему вести себя почтительно, когда он чувствовал себя жертвой несправедливости, и поэтому одна из его сестер назвала его маньяком справедливости.

Проблема, очевидно, заключалась в том, что он был склонен видеть несправедливость во всем… И наконец, поборники исторической предопределенности могут очень сильно разочароваться: молодой Герман, несомненно, обладал задиристым нравом и отличался неисправимым фанфаронством, но это не лишало его великодушия, не мешало ему быть идеалистом, с нежностью и бесконечной лаской относиться к родным людям и всем домашним животным, которых он встречал.

Из всех взрослых, которые его окружали, самое большое влияние, безусловно, оказывал на Германа его крестный отец. Несмотря на невысокий рост, лишний вес и небольшую лысину, доктор Эпенштейн очаровывал всех своим шармом, природной властностью, знанием мира и княжеским образом жизни. В замке Маутерндорф, где Геринги часто гостили, огромные залы украшали доспехи, штандарты, картины старых мастеров, ковры и гобелены, а также дорогая мебель. Хозяин замка, который получил от кайзера дворянский титул и стал именоваться «господин барон фон Эпенштейн», управлял своими землями и своими людьми как настоящий феодал: он устраивал шикарные праздники, делал щедрые пожертвования, становился крестным отцом детей всех своих друзей. Он организовывал охоту на ланей в горах для молодых людей и ревностно наблюдал за их воспитанием. Все это не могло не нравиться юношам, которые удостаивались его внимания. «Мы все им восхищались, – позже признался другой его крестник, профессор Тирринг. – Он был так элегантен… Мы сразу же начинали ненавидеть любого, кто позволял себе оказывать ему неуважение, но именно Герман сильно повредил лицо одному деревенскому парню, который сказал, что Эпенштейн получил свой титул за деньги, а не благодаря заслугам».

И все-таки эти почти семейные отношения омрачали две проблемы: во-первых, барон фон Эпенштейн исповедовал католичество и упорно демонстрировал это каждое воскресенье в церкви, хотя отец его был настоящим евреем и даже принадлежал к своеобразному кругу, который можно назвать еврейской аристократией той поры. Конечно, в начале XX века принадлежность к еврейской расе не имела того значения, какое приобрела спустя два десятка лет. Но нацистским биографам будущего рейхсмаршала этот факт все-таки создал большие затруднения, и они предпочитали обходить его молчанием. Больше того, Эрих Гритцбах, услужливый помощник Германа Геринга, в 1938 году написал, что тот еще в восемь лет заставлял своего пса лаять на деревенских евреев. Это Гритцбах назвал проявлением расового самосознания, не характерным для столь юного возраста. Действительно, нечто подобное встречается весьма редко, поскольку является чистейшей выдумкой: в восьмилетнем возрасте Герман и знать не знал, кто такие евреи, а когда позднее узнал, что в жилах его героя, фон Эпенштейна, течет еврейская кровь, это никак не сказалось на их отношениях.