Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II - Петр Романов Страница 19

Сперанский заплатил в своем плане щедрую дань политическим идеям XVIII века о воле народа как истинном источнике власти… План его излагал основания уравнения русских сословий пред законом и новое устройство управления: крестьяне получали свободу без земли, управление составлялось из тройного рода учреждений – законодательных, исполнительных и судебных. Все эти учреждения сверху донизу… имели выборный характер. Во главе этого здания стоят три учреждения: законодательное – Государственная дума, состоящая из депутатов всех сословий, исполнительное – министерства, ответственные перед Думой, и судебное – Сенат. Деятельность этих трех высших учреждений объединяется Государственным советом, состоящим из представителей аристократии…

Ключевский заключает: «Это была политическая мечта, разом озарившая два лучших светлых ума в России». То есть Сперанского и Александра I.

Реализовалась эта мечта вопреки пожеланию Сперанского не целиком, а отдельными частями и в разное время.

Сослужил своей стране Сперанский и еще одну службу, хотя сами русские по достоинству ее до сих пор не оценили. В годы нашествия Наполеона реформатор находился уже в ссылке, а потому мало кто догадывается о том немалом вкладе, что внес Сперанский в победу над французами. Просто свои баталии он начал раньше других и воевал не на поле боя, а за письменным столом, приводя в порядок вконец расшатанные российские финансы.

К 1810 году главной проблемой для императора Александра I стало найти министра финансов, поскольку от должности отказывались все. И было из-за чего. С одной стороны, неумелое управление, а с другой – ряд войн и невыгодная российской экономике континентальная блокада Англии, навязанная Наполеоном, привели к тому, что государственный долг России достиг катастрофической черты. Бюджет на 1810 год вскрыл, что страна имеет 125 миллионов дохода, 230 миллионов расхода, 577 миллионов долга и ни малейшего резерва или хотя бы идеи, как получить дополнительный доход. Если учесть, что на политическом горизонте все отчетливее просматривалась полномасштабная война с наполеоновской Францией, а государству не хватало денег, чтобы прокормить армию, понятно, что ситуация являлась катастрофической.

На помощь призвали Сперанского. За два месяца, опираясь на идеи Адама Смита, он и разработал план выхода из финансового тупика. За короткий период, остававшийся до 1812 года, чуда Сперанский не совершил, но из кризиса страну вывел и позволил ей подготовиться к войне. Реформатор просто грамотно применил на русской почве западный опыт: установил жесткий контроль над государственными расходами, приступил к изъятию из обращения ассигнаций и образованию капиталов для их погашения, предпринял ряд мер по развитию внутренней и внешней торговли, ввел новые налоги и т. д.

Не вдаваясь в детали финансового плана Сперанского, замечу лишь, что в ходе этих преобразований он значительно увеличил и без того уже немалое число личных врагов. Впервые в отечественной истории Сперанский ввел начала отчетности и проверки финансового состояния страны, чем усложнил жизнь многим крупным российским казнокрадам. К тому же предложенный им бюджет обсуждался не двумя-тремя лицами, как это делалось раньше, а Министерством финансов и Государственным советом. В результате бюджет перестал быть черной дырой и стал открытым для контроля.

Сперанский сумел вызвать ярость даже у Наполеона. Желая вывести страну из кризиса, реформатор занялся разработкой новых таможенных тарифов и торгового уложения, чтобы поддержать национального производителя. В условиях континентальной блокады Англии удар пришелся главным образом по французским товарам, ряд которых Сперанский обложил солидной пошлиной. Одного этого шага уже хватало, чтобы вызвать недовольство Парижа.

Однако еще большую ярость у Наполеона вызвала другая мера, предложенная Сперанским: разрешить швартоваться в русских портах судам с английскими товарами, пришедшими под нейтральным, например американским, флагом. Эта мера, по существу, выводила Россию из числа стран, бойкотировавших Лондон, и срывала все усилия Франции, направленные на ужесточение континентальной блокады. Для Бонапарта это означало провал стратегического масштаба.

Если бы Наполеон мог предвидеть, во что Франции обойдется деятельность Сперанского, то в свое время в Эрфурте уже не в шутку, а всерьез попытался бы обменять этого скромного российского чиновника не на одно королевство, а на два-три, как минимум.

Все эти меры отвечали, естественно, исключительно национальным интересам, однако в ссылку Сперанский попал (очередной парадокс истории) как «французский агент». В преддверии столкновения с Францией в России все больше набирал силу примитивный национализм, требовавший, как это обычно бывает в таких ситуациях, начать борьбу с любыми иноземными заимствованиями.